Эта земля будет нашей

– Вряд ли он стал бы кричать: «Кил ми», – хохотнул сержант, – это что же: сам себя убить призывает?

– Может: «Хелп ми»? – вслух рассуждал Батяня. – «Помогите» – это как раз то, что могло прозвучать...

– Вот этого я уж не знаю, – ответил Гришук, – мне что английский, что немецкий – один хрен. Это у вас в городе изучают. Ау нас... Так что, может, и «хелп». Вроде похоже.

– Ну а показать на карте можете? – спросил Батяня, разворачивая километровку.

– Это запросто, – с удовольствием согласился посланник Романенко, – как же не помочь? Сейчас покажу.

– Так... – Его толстый палец с обгрызенным ногтем двигался по карте. – Вот здесь это и было. Точно.

Гришук, выполняя указание начальства, показал на участок леса, очень близкий к болоту и подальше от реки, находившийся совсем в другой стороне от того района, где рассчитывал вести поиски Батяня.

– М-да, – разочарованно вздохнул майор, – погоди-ка пока что, мы сейчас.

Он и сержант двинулись к моторке, в которой остался Любинский.

– Товарищ майор, послушайте, что я вам скажу, – прошептал сержант, – вранье это все, мужик – не местный.

– Да с чего ты взял? – удивился Лавров.

– Ну что ж я – дите малое, не отличу местного по говору? – возмутился подчиненный. – Вы только послушайте, как он «г» выговаривает, я уж не говорю про все остальное. Да здесь на три сотни километров никто так не говорит.

– Интересно, – пробормотал Батяня.

Все трое уставились на незнакомца. Тот, стоя на прежнем месте, как раз прикуривал. Его лицо осветила спичка. Секретарь губернатора прищурился, вглядываясь в черты лица, скупо освещенные огоньком.

– А ну постой! – вдруг закричал Любинский.

Тем временем Гришук уже направлялся к лесу, до которого было рукой подать. Естественно, окрик произвел на него обратное действие – он только ускорил шаг.

– Стой! – на этот раз свой возглас секретарь губернатора подкрепил передергиванием затвора.

Услышав характерный щелчок, мужик бросился в чащу и исчез в ней почти мгновенно.

– Вы его знаете? – Батяня, повернувшись к бывшему сослуживцу, внимательно посмотрел ему в лицо.

– Нет... наверное, показалось, – странно дрогнувшим голосом ответил Любинский, – не стоит его искать. Но и верить ему нельзя.

– Не люблю, когда недоговаривают те, с кем приходится вместе выполнять задание, – заключил Батяня.

– О чем это вы, майор? – изобразил непонимание секретарь.

– Все о том же, – хмуро, сквозь зубы, бросил Батяня.

– Да, искать его бесполезно, – подошел Ломакин, – сейчас ведь это то же самое, что иголку в стогу сена найти. Даже сложнее.

– Плывем дальше. – Троица уселась в моторку, взревел мотор, и плавсредство вновь вырулило на речной простор.

– Что, сержант, спать хочется? – усмехнулся Батяня, видя, как подчиненный зевает во весь рот, рискуя вывихнуть челюсть.

– Никак нет, товарищ майор, – отрицательно помотал тот головой.

Над рекой поднимался туман, и берег понемногу окутывался пока еще негустой белесой пеленой.

– В таком тумане сколько военных операций было проведено! – сказал Батяня, обозревая окрестности. – Вот когда туман еще погуще, то – милое дело!

– И что, товарищ майор, успешно? – поинтересовался Ломакин.

– Это смотря для кого, – философски ответил Лавров, вспоминая что-то свое.

С секретарем он больше не заговаривал, но после того странного случая на берегу доверия к стороне, пославшей его на поиски, у Батяни стало гораздо меньше. Повсюду он натыкался на бесконечные тайны, недомолвки и прочие неясности, которые в работе никак уж не помогали.

Лодка двигалась дальше. Иногда над головой слышался легкий шелест крыльев какой-нибудь невидимой птицы, отправившейся на ночную охоту. Свет фонаря проходил по берегу, выхватывая участки леса или берега.

Ломакин, немного расслабившись, тихонько насвистывал что-то себе под нос. Все-таки, что ни говори, а его служба проходит не в пример интереснее, чем у его коллег-сверстников. Ну кто из них сможет похвастаться тем, что сам майор Лавров, сам Батяня, взял его с собой в такую экспедицию! Да к тому же он, Ломакин, здесь не просто винтик в машине, а уважаемый человек, могущий немало помочь своими знаниями этого края...

Он достал сигарету и, прикуривая, щелкнул зажигалкой. Почти одновременно с появлением язычка пламени с берега раздалась автоматная очередь, следом за ней – вторая. Послышался звон стекла.

– Черт! – воскликнул Батяня. – Фонарь разбили, сволочи!

Стреляли из нескольких стволов, не выпуская лодку из сектора огня. В такой ситуации раздумывать не было времени, тем более что вскрикнул Любинский.

– Что, попали?

– Да, вроде...

– В воду! – приказал Батяня. – Иначе нас всех тут утопят. Быстро!

Под градом пуль все трое почти одновременно прыгнули в реку. К счастью, течение здесь было не слишком быстрым. И Лавров, и Ломакин плавали прекрасно. Сказать, насколько хорош как пловец был Любинский, оказалось невозможно, поскольку ранение, естественно, ухудшило его маневренность.

– Помогай! – приказал Батяня сержанту.