Эта земля будет нашей

Солнце жарило немилосердно. С дороги подымался сухой пар. Фляги с водой давно опустели. Во рту горело, пересохшее горло першило, ноги становились ватными. Еле заметная тропа петляла среди старых разлапистых темных елей. Ноги неслышно ступали по глубокому мху.

– Боже, как пить хочется, – пробормотал Дингли, облизывая пересохшие губы, – то не знаешь, куда деваться от сырости, а то – наоборот.

– Да, сейчас бы холодной водички из родника, – поддержал его сержант, – за глоток полжизни отдал бы. У нас в деревне знаете какая вода – вкуснее нигде не пил. Говорят, святой источник. Люди больные приезжают, чтобы воды этой набрать, вот так-то.

Англичанину вся эта информация об источнике была совсем не интересна, но она вызвала еще большую жажду. Ему представилась бутылка холодной воды. Ледяная, только что из холодильника, с капельками на стенках...

Батяня видел, что шаг шедшего впереди Дингли становится более сбивчивым, и, когда тот заявил о том, что неплохо было бы организовать привал, майор согласился.

Благодаря Ломакину, прошерстившему окрестности, нашлось прекрасное место. Сержант отыскал старое охотничье зимовье, стоявшее на берегу ручья.

– Вода! – с радостным криком кинулся к ручью Дингли.

– Тише! – прикрикнул Лавров. – Спокойней! Никуда вода не денется.

Истомленные жаждой путники наконец-то смогли напиться и прийти в себя. Место, выбранное для остановки, находилось на возвышенности и с двух сторон закрывалось большими валунами.

– То, что надо, – высказался Ломакин, обозревая окрестности, – и нас не видно, и мы, в случае чего, всегда противника заметить сможем.

«Начинает мыслить стратегически!» – одобрительно усмехнулся Батяня.

Находясь с таким опытным начальником, как Лавров, сержант многому у него учился.

– Просто дворец! – удовлетворенно кивнул майор, войдя в избушку и осмотревшись. – Крыша над головой, четыре стены и печка – полный комфорт.

– А почему всего одно окно, и такое маленькое? – поинтересовался британец, бывший впервые в таком охотничьем домике.

– Очень просто: меньше отверстий – избушка зимой меньше выстывает. В зимние морозы это очень важно, – пояснил сержант.

Внутреннее устройство охотничьей избы выглядело просто и рационально: печка, нары, стол и лавки. Для просушки одежды имелись жерди.

– Да тут и посуда есть! – удивился Дингли.

– А как же, – пожал плечами сержант, – на то оно и зимовье. Все должно быть под руками у того, кто остановился здесь на часок, как мы, или на несколько недель.

Кроме посуды в избушке имелся небольшой запас продовольствия. Крупа и соль оказались как нельзя кстати. Горячая пища должна была помочь уставшей группе. Было решено сварить кашу, перекусить и двигаться дальше. Ломакин занялся приготовлением обеда.

– Я думаю, пока у нас есть время, стоит поговорить, – негромко сказал, придвинувшись к британцу, Любинский.

– Да уж пора бы, – согласился Дингли, бросив в его сторону тяжелый взгляд.

Оба поднялись и неторопливо, словно ведя мирную беседу, отдалились от места стоянки. Они отошли довольно далеко. Так, чтобы их не видели Батяня и сержант.

– Послушайте, Джеймс, надо как-то определиться в сложившейся ситуации, – начал разговор Любинский.

– Я вас слушаю, – иронично сказал британец.

– Вы же сами понимаете, что мы здесь не просто так...

– Еще бы! – Сарказму собеседника не было предела.

– Не перебивайте...

– Нет, это вы послушайте. Я заключаю с вами договор, как с нормальными и адекватными людьми. Я рассчитываю на то, что это бизнес, – говоря это, Дингли горячился все больше, – а что же в результате получается? Получается то, что я выживаю уже неоднократно только благодаря каким-то невероятным случайностям! Я должен был погибнуть уже тогда, при крушении вертолета, когда я остался единственным выжившим. Я должен был утонуть в болоте, должен был быть разорванным и съденным заживо медведем, застреленным во время вашей пальбы. И я выжил, вопреки всему! Это что, способ ведения бизнеса?!

– У нас есть недоброжелатели...

– Да идите вы к черту! При чем здесь я? Я знал, что с русскими нельзя иметь дело, но чтобы это доходило до такой степени!

– Мы все прекрасно понимаем. О причинах случившегося мы поговорим, – вкрадчиво, но еле сдерживаясь, говорил Любинский, – но вы должны отдать мне кейс. Документы, находящиеся в нем, очень важны, мы не можем ими рисковать.

– Э-э-э, нет, – протянул британец, – можете и не надеяться.

Его понесло, и он говорил то, чего озвучивать в таком положении не стоило.

– Вы должны отдать кейс! – угрожающе заявил Любинский.

– Я вам ничего не должен. Должны вы мне за все. А если так, то я вообще могу вас всех сдать с потрохами! – бросал пугающие заявления британец. – Теперь я вам устрою веселую жизнь! Я расскажу о махинациях вашего губернатора с отработанным ядерным топливом. Этот кейс полон компромата, и я его вам не отдам!

Любинский побледнел.

– Кейс! – Секретарь губернатора выхватил пистолет и наставил его на британца. – Я же могу тебя пристрелить, а потом списать это на Романенко. Того, Лысого, ты уже видел...

– Вот это уж вряд ли, – как гром среди ясного неба прозвучал голос Батяни, – кейс сюда!