Эта земля будет нашей

Он чувствовал себя оскорбленным. Давно никто с ним так не разговаривал. И где! На территории его же собственного края, где он – главный. Мало того, все это происходит в глуши, в самом что ни на есть захолустье!

– Никифор, пропусти товарища... ой, господина губернатора, – все тем же издевательским тоном сказал высокий старовер.

Никифор – толстый мужик с благообразным лицом и расчесанными на пробор волосами, поднял «шлагбаум», пропуская Пересветова.

– Прошу. Вот Иван и проводит.

– Да не надо, я и сам... – попытался отвязаться от ненужного сопровождающего Пересветов.

– Надо, а как же. Заблудиться можно: чай, не город, не столица. Одно слово – глухомань! – продолжал ерничать весельчак. – Опять же, собака покусать может. Проводи, Иван.

Твердо обещая себе самому раскатать эту деревню по бревнышкам, Дмитрий Степанович зашагал по деревенской улице вслед за провожатым. Тот шел такими огромными шагами, что Пересветову приходилось семенить либо бежать вприпрыжку, окончательно теряя солидность и внушительность.

– А вы, ребятки, отдохните пока, – ухмыльнулся «начальник поста», – видать, устали с дороги. Да, служба у вас, как я посмотрю, дюже чижолая – аж лица от забот опухли.

Стоявшие рядом захохотали.

У парней Пересветова заходили желваки на щеках. Однако приказ есть приказ – в драку, а тем более в бой, ввязываться пока было не велено. Приходилось сдерживаться.

Глава 37

Батяня, стоя у калитки, покуривал в кулак, стараясь особо не дымить. Среди главных запретов старообрядцев в числе первых значится «табачище проклятое». Сержант уже успел рассказать майору о том, что в ходу у местных колоритные поговорки типа «Кто курит табак, тот хуже собак».

Ломакин находился в доме, охраняя британца и Любинского, а Батяня смотрел, как по деревенской улице сюда приближается губернатор. Заметив, что за ним наблюдают, глава края пошел более спокойно, стараясь придать себе солидный вид.

– Здорово, майор! – с нажимом приветствовал Лаврова губернатор. – Войти позволишь, а то ведь как-то неудобно через забор-то разговаривать?

– Ничего, можно и так пообщаться.

– Ну, как хочешь... – Дмитрий Степанович вздохнул. – Так что же происходит, Лавров?

Батяня холодно сообщил все, что он думает о губернаторе и его делах. За время этой короткой лекции Пересветов то бледнел, то наливался краской, что свидетельствовало об эмоциях, которые чудом не прорывались наружу.

– Где мои люди?

– Люди ваши под надежной охраной.

– Я так понимаю, что отдать ты мне их не хочешь?

– Совершенно верно. Отдам я их только в руки закона.

– Так ведь закон – это я! – постучал себя в грудь губернатор. – Мне здесь все подчинено!

– Не стоит бить себя по бумажнику, – иронично прищурился Лавров, – земля вокруг вас не вращается, и я это докажу.

– Одумайся, майор, – попытался взять отеческую нотку Дмитрий Степанович, – я вообще не понимаю, о чем речь идет. Ничего плохого в бизнесе с ядерными отходами нет и в помине.

– Неужели? Очень интересное мнение. Чернобыль, видимо, тоже людей оздоровляет?

– Да при чем здесь это! – раздраженно отмахнулся собеседник. – В нашем случае никакого вреда ничему и никому. Там и так после военной базы земля отравлена. Я же в свою бытность секретарем крайкома видел, что тут творилось. Это сейчас мы думаем, прикидываем, что вредно для природы, что – нет. Это сейчас так. А тогда, майор, ты помнишь, что было?

– Да уж, есть что сравнить.

– Во-первых, контейнеры, в которых хранится топливо, совершенно безопасны, – начал перечислять губернатор, – во-вторых, они отправляются в глубокие шахты, в-третьих...

– Достаточно, – прервал Батяня, – я не ребенок, а вы мне не учитель.

– Ну, хорошо, – тон губернатора стал вкрадчивым, – я понимаю, что в наше время каждый желает заработать. Но проблема заключается в том, что не у каждого такие возможности имеются. Я посмотрел бы на всех этих праведников и ревнителей честности, если бы соблазны, о которых они говорят, представились им на самом деле! Короче говоря, давай обсудим с тобой практическую сторону дела. Я плачу тебе деньги, майор, очень большие деньги, которых тебе никогда, понимаешь, – никогда не заработать. Такой шанс представляется только один раз в жизни. У тебя будет возможность полностью изменить жизнь.

– Спасибо.

– Вот я и говорю, – не расслышал иронии Пересветов, – ты сам посуди, что у тебя есть и какая перспектива? С самого юного возраста ты как влез в погоны, так из них и не вылезаешь. Мотаешься по гарнизонам. Городам и весям. А что ты нажил? А что у тебя дальше?

– Я доволен.

– Даты послушай...

– Хватит, – поставил точку в разговоре Батяня, – я вам не кукла продажная.

Больше всего в этот момент Лаврову хотелось изо всей силы садануть по зубам милейшему Дмитрию Степановичу, но, как говорится, «положение обязывало».

– Очень жаль, – сказал, поглядывая на часы, губернатор, – я надеялся на понимание. В таком случае вынужден вас покинуть. Я думаю, меня-то задерживать вы не будете?

– Пока – вы свободны.

– Вот уж спасибо, удружил, друг любезный.

– Иван, отведи его назад! – крикнул Батяня бородачу, ожидавшему поодаль.