Этаоин Шрдлу

- Очень просто, - сказал он. - Можешь попробовать сам. Пьяный ты или трезвый - все, что от тебя требуется, это сесть за машину, положить рукопись на пюпитр, побарабанить по клавишам наугад, и набор готов. Да, со всеми ошибками... но теперь я буду исправлять ошибки в рукописях перед работой. Вчера-то я был слишком на взводе, и машина набрала рукописи в их первозданном виде. Уолтер, эта машина начинает мне нравиться. Впервые в этом году я закончил печатать газету вовремя.

- Ага, - сказал я. - Но...

- Что - но?

- Но... - Меня так и подмывало сказать, что я до сих пор не верю всему этому, только вот язык не поворачивался. Что ни говори, а вчера, когда я возился с этой машиной, я был трезв как стеклышко.

Я подошел к ней поближе и снова оглядел ее. На вид это был самый обыкновенный одномагазинный линотип. Я знал его наизусть до последнего винтика.

- Джордж, - произнес я неуверенно. - У меня такое ощущение, будто эта проклятая штука глядит на меня. У тебя нет такого ощущения?

Он кивнул. Я повернулся и снова посмотрел на машину. На этот раз сомнений не было. Я закрыл глаза - странное ощущение усилилось. Знаете, как иногда чувствуешь на себе чей-то взгляд? Так вот, здесь это было еще сильнее. Я бы не сказал, что взгляд был враждебный. Нет, скорее, просто какой-то безличный, равнодушный. И напугал он меня до дрожи.

- Джордж, - сказал я, - давай-ка пойдем отсюда.

- Зачем?

- Я... Джордж, мне надо с тобой поговорить. А говорить здесь как-то не хочется.

Он взглянул на меня, потом на кипу газет, которые складывал вручную.

- Ты не бойся, Уолтер, - сказал он спокойно. - Она не обидит. Она нам не враг.

- Да ты... - Я хотел сказать "с ума сошел", но ведь если сошел с ума он, то сошел с ума и я сам, а потому я замолчал. Я подумал с минуту и сказал: - Джордж, вчера ты мне начал рассказывать о письме от... от ЧСШ. Что в нем было?

- Ах, вот ты о чем! Слушай, Уолтер, сперва ты должен дать мне обещание. Обещай, что сохранишь все в строжайшей тайне. То есть ни единой живой душе...

- Ни единой живой душе, - отозвался я. - Я не желаю попасть в сумасшедший дом. Не такой я дурак. Неужели ты полагаешь, что мне бы поверили? Я бы и сам не поверил, если бы не... Так что там насчет письма?

- Но ты обещаешь?

- Разумеется.

- Ладно, - сказал он. - Кажется, я тебе уже говорил, что письмо было какое-то смутное, а помню его я еще более смутно. Там говорилось, что он воспользовался моим линотипом для того, чтобы набрать... э... метафизическую формулу. Набрать, значит, эту формулу и увезти с собой.

- Куда увезти, Джордж?

- Куда? Он написал... То есть, он не написал - куда. Просто туда, куда он возвращается, понимаешь? Но он написал, что формула эта могла как-то воздействовать на машину, и если так и случилось, то ему очень жаль, но он не в силах что-нибудь изменить. Ничего определенного ему еще не было известно, потому что это воздействие проявляется не сразу.

- Какое еще воздействие?

- Понимаешь, - сказал Джордж, - для меня это был набор пышных фраз, да к тому же еще и заумных. - Он смотрел вниз, на газеты, которые продолжал складывать. - Честно говоря, все это показалось мне бредятиной, и письмо я выбросил. Но теперь после того, как это случилось... Например, я запомнил слово "псевдожизнь". По-моему, это была инструкция, как наделять псевдожизнью неодушевленные предметы. Он сказал, что они применяют ее на своих... на своих роботах.

- Они? Кто они?

- Он не написал.

Я набил трубку и в задумчивости стал ее раскуривать.

- Джордж, - произнес я через некоторое время. - Разломай-ка ты ее ко всем чертям.

Ронсон уставился на меня, широко раскрыв глаза.

- Разломать? Уолтер, ты с ума сошел! Убить курицу, которая несет золотые яйца? Да ведь эта штука - целое состояние! Ты знаешь, сколько времени я набирал этот выпуск - и это еще навеселе! Всего около часа! Вот потому-то я успел сегодня вовремя отпечатать выпуск...

Я посмотрел на него с подозрением.

- Брось, - сказал я. - Одушевленный он там или неодушевленный, а только линотип устроен так, что на нем можно дать лишь шесть строк в минуту. И не больше, если ты в нем чего-нибудь не переделал. Ну, может быть, десять строк, если подтянуть валик. Ты хочешь сказать, что подтянул валик?

- Ничего я не подтягивал, - ответил Джордж. - Эта штука сама работает с такой быстротой, что не успеваешь поворачиваться! И взгляни на форму, Уолтер, на литейную форму. На ту, что в рабочей позиции.

Я неохотно приблизился к линотипу. Спокойно жужжал мотор, и я вновь готов был поклясться, что проклятая штука меня разглядывает. Но я взял и себя, и рычаги крепко в руки, откинул крышку и взглянул на формодержатель. Мне сразу стало понятно, что имел в виду Джордж: литейная форма была ярко-голубого цвета. Это была не голубизна пистолетного ствола, но ажурная синь, какую я никогда не видел у металлов. И остальные три формы тоже наливались этим же цветом.

Я захлопнул крышку и посмотрел на Джорджа. Он сказал: