Этаоин Шрдлу

- Джордж, если ты хоть сколько-нибудь ценишь мои советы, разбей эту машину вдребезги, пока не поздно. Если это тебе удастся. Она опасна. Она может...

- Что она может?

- Не знаю. Тем-то она и ужасна.

Он завел мотор, снова выключил его и задумчиво поглядел на меня.

- Я... Что ж, может быть, ты и прав, Уолтер. Но я получаю такую прибыль... ведь из-за нового металла она еще больше, чем я тебе сказал... и у меня просто духу не хватает остановиться. А она становится все умнее. Я... я не говорил тебе, Уолтер, что теперь она сама чистит свои потроха? Она выделяет графит.

- До свидания, - сказал я и так и стоял на краю тротуара, пока его машина не скрылась из виду.

* * *

Я собрался с духом и зашел в типографию Ронсона только к вечеру следующего дня. Дурные предчувствия овладели мною прежде, чем я открыл дверь.

Джордж сидел в своей конторе за столом, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Когда я вошел, он поднял голову и уставился на меня налитыми кровью глазами.

- Ну? - спросил я.

- Я попробовал, - сказал он.

- Разбить его?

Он кивнул.

- Ты был прав, Уолтер. А я очень долго тянул и вот теперь дождался. Он слишком умен для нас. Смотри! - Он выставил вперед левую руку, и я увидел, что она обмотана бинтом. - Он плюнул в меня расплавом.

Я тихонько присвистнул.

- Слушай, Джордж, надо отсоединить его от сети...

- Это я уже сделал, - сказал он. - Обесточил снаружи, для безопасности. Но ничего из этого не вышло. Он начал генерировать ток внутри себя.

Я шагнул к двери, ведущей в типографию. Жутко было даже заглянуть туда. Заколебавшись, я спросил:

- Что, если я...

Он кивнул.

- Все будет в порядке, если не делать лишних движений, Уолтер. Главное - не хвататься за кувалду или что-нибудь в этом роде, понял?

Я решил, что отвечать на это не стоит. Скорее бы я напал на королевскую кобру с зубочисткой в руках. Всей моей смелости хватило лишь на то, чтобы приоткрыть дверь и заглянуть в типографию. То, что я там увидел, заставило меня немедленно нырнуть обратно в контору. Когда я заговорил, мой голос звучал как-то странно даже для моих собственных ушей.

- Джордж, это ты передвинул машину? Она теперь шага на четыре ближе к...

- Нет, - сказал он. - Я ее не двигал. Пойдем выпьем, Уолтер.

Я перевел дух.

- Ладно, - сказал я. - Только скажи сначала, какой у тебя теперь распорядок. Почему ты не...

- Нынче суббота, - сказал он. - Я... он перешел на пятидневную сорока-часовую рабочую неделю. Вчера я дал маху - взялся набирать на нем книгу о рабочем законодательстве. Видимо... Ты понимаешь...

Он полез в верхний ящик стола.

- Одним словом, вот тебе гранки манифеста, который он выпустил нынче утром: здесь он требует прав. Может, это и к лучшему; как бы то ни было, он разрешил вопрос насчет переработки, понимаешь? Сорока-часовая неделя означает, что отныне я буду брать не так много работы, но все равно получу свои пятьдесят долларов в час, и это еще не считая прибыли от превращения навоза в типографский сплав, это очень неплохо, но...

Я взял из его рук гранки и поднес к свету. Текст начинался словами: Я, ЭТАОИН ШРДЛУ...

- Это он сам написал? - спросил я.

Он кивнул.

- Джордж, - сказал я. - Ты говорил насчет выпивки...

Видимо, выпивка прочистила-таки нам мозги, потому что после пятого круга все стало очень хорошо. Так хорошо, что Джордж поразился, как же он не додумался до этого раньше. Он объявил, что с него довольно, более чем довольно. Уж не знаю, то ли манифест Этаоина притушил в нем жадность, то ли его доконало то, что машина сама передвигается, то ли еще что-нибудь, но теперь он считал, что больше ничем не обязан машине.

Мне удалось втолковать ему, что от него требуется только держаться от машины подальше. Мы могли прекратить издание газеты и вернуть заказы, на которые он заключил контракты. За некоторые из них ему придется платить неустойку, но теперь, после периода его невиданного процветания, у него был изрядный куш в банке, и после всех выплат останется чистыми круглая сумма в двадцать тысяч. С такими деньгами он может запросто начать выпуск новой газеты или по-прежнему выпускать существующую в другом месте, продолжая выплачивать ренту за прежнюю типографию, и пусть Этаоин Шрдлу подавится своим презренным металлом.

Разумеется, все было очень просто. Нам в голову не приходило, что Этаоину это могло не понравиться или что он может что-либо предпринять. Да, все казалось простым и окончательным. По этому случаю мы надрались.

Надрались мы как следует, и ночью в понедельник я все еще был в больнице. Но к этому времени я уже немного оправился и попытался дозвониться до Джорджа. Он не отзывался. Значит, это был уже вторник.

Вечером в среду доктор прочел мне наставление на тему о том, сколько можно пить в моем возрасте, и объявил, что я могу идти, но если я снова так напьюсь...

Я отправился к Джорджу. Дверь мне открыл изможденный человек с тощей физиономией. Только когда он заговорил, я узнал Джорджа Ронсона. Он сказал только:

- Привет, Уолтер. Заходи.

В его голосе не было ни радости, ни надежды. Он напоминал ожившего покойника.

Я последовал за ним в контору и сказал: