Этап

— Я здесь, — Дарья подбежала к их скамейке. — А вы опять про конец света! Неужели других тем нет?

— Сергей спрашивал, как мы узнаём, какой именно конец света будет, — пояснила Мария. — Я сама не очень врубаюсь, как. Федя передал, что будет или «Рассвет мертвецов», как у Сергея в первый раз, или «Сеятель». Пока нет уверенности, что из этого. Камеры слежения, значит. Даша, это тебе работа! Слышала, да? Нужно поискать, как этими камерами можно на расстоянии управлять. Ты у нас пока по компьютерам самая умная!

— Завтра, — решительно заявила Дарья. — А сейчас мы идём в магазин за диском, и смотрим кино! Доброе! Хватит уже об ужасах!

* * *

— Сергей, — Мария потрогала его за плечо, когда Николаев замер у подъезда. — Что такое?

— Я где-то слышал этот голос, — Николаев указал — у соседнего подъезда, на скамейке, сидел, скорчившись, мужчина — на вид, пьяный вдрызг, и что-то не то стонал, не то пел, не понять. — Минутку.

Он узнал его, едва подошёл ближе. Трудно было не узнать — колоритное лицо — круглое, как блин, залихватски надетая кепка. Тот самый шофёр, любитель говорить по мобильнику.

— Приятель, — Николаев осторожно прикоснулся к его плечу. — Бросай пить, не поможет.

Того как током ударило. Он поднял взгляд — да, разит перегаром, но на пьяного не похож. Всего доля секунды, и Николаев понял, что его узнали. Парень перепугался насмерть, и зрелище было жалким.

— Вставай, — Николаев помог ему подняться. Похоже, парень ждал, что ему сейчас крепко дадут в бубен, или ещё куда. — Не сиди здесь, не пей. Лучше не станет.

— В-в-вы… — Парень сглотнул. — Я тогда…

— Знаю, — Николаев усмехнулся. — Если выживешь, никогда в руки не возьмёшь мобильника, если в машине.

Парень энергично кивнул.

— Если ты жив ещё, возвращайся, — Николаев протянул руку. — Что случилось, то случилось, уже не вернуть. И не пей больше, не поможет.

Парень неуверенно принял руку.

— Прощаю, — Николаев крепко её пожал. — Прощай.

Он отвернулся и зашагал к своим. В спину толкнул порыв холодного ветра. Николаев оглянулся — парня не было.

И снова накатило, но не тепло — жар. Болезненный, как лихорадка. От него закружилась голова, но вскоре всё прошло. И — спокойствие. Другое — но спокойствие.

Мария и Дарья подошли к нему, взяли за руки.

— Молчи, — Мария поцеловала его в щёку. — Не объясняй, мы всё видели. Ты молодец. Идём, уже прохладно.

* * *

— Мы с ней погуляем, — Мария появилась в спальне в одиннадцать вечера, и принялась переодеваться в джинсы и майку. — Здесь недалеко, и заведение приличное, не беспокойся.

— Буду, — честно признался Николаев, который сидел за столом и читал. Ему всё ещё вспоминались обе сегодняшние встречи.

Мария обняла его за плечи.

— Спасибо, — наклонилась и поцеловала. — Нам обеим нужно. Ей — особенно. Не засиживайся, хорошо?

* * *

Утро началось с яблока, и сразу стало понятно, что день будет замечательным.

Глава 22

Пикник на этот раз организовали «в глуши» — на берегу реки, в окружении леса. Музыку привезли явно классом выше, и Мария по секрету сообщила, что Степан всерьёз занялся клавишными. Оказывается, неплохой музыкант — в школе ему только обучиться, если что. А можно и не учиться — играет хорошо, с душой, не фальшивит. Дядя Миша тоже нигде не учился, а играет виртуозно.

— Глаша, — Петрович улыбнулся, когда Николаев рассказал о встрече с бабой Тоней. — Точно, тепло. Это у меня было в самый первый раз.

…Он подумал вначале, что крепко головой приложился — ну, отбросило его той машиной, но не задавило. Поднялся — всё при нём было, и сумка с покупками, и аккордеон, и трость, и губная гармошка. Да и мундир не пострадал, запылился только. Дядя Миша поднялся, недоумевая, отряхнулся, да и пошёл.

Город вроде был тот же. Однако тот, да не тот. Дома малость не те, люди другие. Ощущение другое от всего.

Паспорт Михаил Петрович всегда носит с собой, привычка. Открыл его, когда стал интересоваться, всё ли с собой. Мать честная! Фото его, а фамилия другая. Семёнов Михаил Петрович. Никогда он Семёновым не был. Вот тут Михаил Петрович и подумал, что с головой что-то стряслось. Думал, думал, а ноги сами вынесли к углу магазина, к «народным торговым рядам», где всё больше бабушки.

Сел, и заиграл. Так задумался, что сам не заметил. Сидел, играл, и только после третьей песни понял, что слушательницы молчат, и смотрят на него… в общем, с обожанием.

— Вот спасибо, — самая старая из них подошла и расцеловала. — Никогда такой игры не слышала. Звать-то как? Лицо вроде знакомое, а не помню тебя.

Михаил Петрович назвался — по инерции, Семёновым, чтобы, значит, с властями конфуза не было. Честно сказал, что сам не помнит, откуда здесь. Его проводили — по указанному адресу не было такого дома. Просто не было.

— Ладно, — потянула его за рукав та самая старушка, которая расцеловала, баба Лена. — Идём ко мне. Вижу, что мужик разумный, шалить не будешь. А завтра поищем что-нибудь.