Этапы духовной жизни. От отцов-пустынников до наших дней

Целомудрие – σωφροσυνη – собирает все элементы человеческого существа в единое целое, девственное и внутренне присущее духу, и потому апостол Павел говорит о спасении всякой матери “через целомудрие” (1 Тим 2:15). Павлова диалектика обрезания по плоти углубляет это понятие до “обрезанного сердца” (Рим 2:26–29). Та же диалектика углубляет и понятие целомудрия: “Кто не духовен даже до плоти, становится плотян до самого сердца”, – и еще: ’’Девственность плоти присуща немногим, девственность же сердца должна быть явлением всеобщим”[193].

Любовь проникает до самых корней инстинкта и “изменяет саму субстанцию вещей”, – говорит св. Иоанн Златоуст[194]. Она возвышает наши эмпирические цели до целей, созданных духом, делает из них чистый источник невещественной радости.

Созерцание икон очищает и воспитывает воображение, учит “хранению очей” ради целомудренного созерцания красоты. Красота тела есть выражение души, а в красоте души нас восхищает образ Божий. Исламская мудрость хорошо это передает: “Рай верного гностика – это само его тело; и ад человека без веры и гнозиса – это также его тело”[195].

Св. Нонн, епископ Одесский, взирая на красоту некой танцовщицы (Пелагеи, будущей святой), “обратил похвалы ей в повод поклониться и прославить высшую красоту, которой та была лишь произведением, и, ощутив себя восхищенным огнем божественной любви, растаял в слезах радости… этот человек, – говорит прп. Иоанн Лествичник, – воскрес, нетленен прежде всеобщего воскресения”[196]. Эротическое воображение разлагает дух неутолимой жаждой адских бездн. Признаком же целомудрия св. Климент Римский называет такое состояние, когда христианин, глядя на женщину, не имеет ничего плотского в уме. “Единственная женщина, ты для меня воплощение всех женщин”, – говорит поэт о “неповторимой”, воспевая целомудрие супружеской любви.

История Товита замечательно описывает победу над похотью. Имя ангела – Рафаил – означает “исцеление Божие”, оно есть целомудрие, присутствующее во всякой amor magnus, ибо оно зажжено от “пожирающего огня Превечного”[197].

Хорошо определил внутреннее целомудрие Бердяев: “Любовь должна победить старую плоть и раскрыть новую плоть, в которой соединение двух не будет утерей девственности, а будет осуществлением девственности, т. е. целости. В этой огненной точке только и может начаться преображение мира”[198].

“Броситься вниз с крыла Храма”[199] – значит пренебречь им, сделать его ненужным. Этой похоти, побуждающей – вплоть до подчинения даже ангелов – захватить власть, которую Храм символизирует и которой обладает реально, и противопоставляется целомудрие. “Броситься с крыла Храма” означает движение сверху вниз, с небес во ад, и это как раз путь Люцифера – падение, вызванное вожделением. Целомудрие же есть восхождение, и это – путь Спасителя из ада в Царство Отца. Оно есть также внутреннее восхождение к обжигающей близости Бога. Изнутри своего духа человек устремляется в Присутствие Божие, и целомудрие – лишь одно из имен мистического брака Агнца.

6. Обет послушания

“Возлюби Господа Бога твоего и Ему одному служи” (Втор 6:13, Лк 4:8). Литургическое определение человека как участника в Трисвятом и Sanctus'е[200] не оставляет места никакой пассивности. Истинное послушание Богу включает в себя высшую, всегда творческую свободу. Христос показывает это тем, как Он исполняет весь Закон: Он восполняет и возвышает Закон до его собственной сокровенной истины – быть благодатью. Негативная, ограничительная форма Декалога: “Не делай…” исполняется, уступая место заповедям блаженства, безграничному утверждающему творчеству святости.

Послушание в Евангелии есть восприимчивость к Истине, а она, прежде всего, освобождает. Поэтому Бог не отдает приказаний, но раздает приглашения, призывает: “Слушай, Израиль…” (Втор 5:1, Мк 12:29), “Если кто хочет…” (Мк 9:35), “Если хочешь быть совершенным…” (Мф 19:21).

Это предложение снова обрести свободу: “Если кто приходит ко Мне и не ненавидит… своего, свою, своих…” (Лк 14:26): притяжательное местоимение здесь показывает состояние плена, “ненавидеть” – значит освободиться и обрести настоящую бескорыстную любовь к ближнему, которая “не ищет своего”.