Этаж ноль

Я догадывался, что грезы — не совсем грезы, но нужно же заставить собеседника немного потрудиться? Пусть спорит, доказывает, убеждает. Пусть рассказывает все, что ему известно. А я… Сыграю новую роль — внимательного слушателя.

— Иллюзии… Реальность… Ты знаешь, чем они отличаются? — флегматично заметил Петр, ловко обойдя расставленные ловушки. — Знаешь, что делает мир существующим?

— Нет, — я действительно не знал, меня мало интересовали псевдофилософские рассуждения на тему сущности мироздания. — А ты?

Ожидая ответа, я невольно разглядывал собеседника. Свет, падающий из окон, становился все насыщеннее, а Петр, одетый в белую рубашку и тонкие белые брюки, казался облаком, застилающим солнце. Он расставил руки в стороны и, откинув голову назад, прошептал так тихо, что я смог разобрать слово только по движению губ.

— Вера…

Пальцы, окутанные белым светом, слепили, а Петр будто бы не замечал меня. И продолжал говорить…

— Реальность это то, во что ты веришь… Вера одного человека сильна, но она не выше и не ниже убеждений другого. Так на чьей стороне истина? И есть ли она вообще? Может, скитаться в лабиринте иллюзорных мгновений, и есть наша судьба? Но… Я знаю ответ.

Петр опустил руки и пристально посмотрел на меня. Пробирающий до костей взгляд. Бррррр… Он меня пугает.

— Совокупность нескольких несовпадающих систем отсчета дает объективную картину… В какой-то степени объективную… Это уже частичка истины. Ради которой можно пожертвовать многим… Пожертвовать почти всем. Семья, друзья, работа, сама жизнь… Становятся пылью, солнечным зайчиком на осколке разбитого зеркала. Но даже в этом случае остается одна маленькая проблема…

Он отряхнул руки и, сцепив пальцы в замок, брезгливо поморщился, отведя глаза в сторону.

— Выбор… Нужно оставить только одну систему отсчета, которая и будет главной. Которая и будет истиной. А остальные… Станут составными частями, полностью потеряв индивидуальность. Совокупность… Объединение… Слившись воедино, они перейдут на более высокий уровень… Или более низкий — это как посмотреть.

Так-так-так. Нечто подобное пришло и мне в голову. Подсказки были разбросаны везде, словно чья-то заботливая рука заранее подсуетилась… Но пока я не видел смысла, цели, ради которой все затевалось. Не видел, пока Петр не рассказал про истину… Вот оно как… Да, ради этого уже погибли тысячи и тысячи. Кровавый след тянется из мрака тысячелетий, через наполненные болью и криками жертв подвалы инквизиции, к… к чему?

— Совершенство… вот единственная вечная ценность, — ответил Петр на невысказанный вопрос… странно, надо сказать, ответив. — Твое число — четыре, мое — пять. Ты ближе, чем я… Понимаешь?

— Нет.

Терпеть не могу двусмысленностей… Пусть уж говорит напрямик.

— Мой эксперимент подходит к концу… Уже подошел, — продолжает гнуть свою линию… ну ладно-ладно. — Было четыре тени… Стала одна реальность. Войди, ты теперь один, понимаешь? Все ненужное отброшено и линии сошлись в точку… Полная сила… Как и у меня.

Он тихо вздохнул и прикрыл глаза. Актер, блин, нашелся… Павлин недоощипанный. Ну, ничего, сейчас все будет…

— Ты свихнулся! — мое возмущение даже мне самому казалось преувеличенным. — Что за бред ты несешь?

— Бред? — удивился Петр. — Ты успел забыть увиденное?

— Нет, но кто может гарантировать, что это не было просто сном?

— Никто… Только ты сам… Это только твое решение.

Хха! Попался!

— Мое? Но ты привел меня сюда, ты рассказал мне историю про маленького мальчика, — сказал я и зевнул, демонстрируя скуку. — Оставил одного в пустом здании… Ночью… А теперь вернулся и вешаешь мне на уши мегатонны несвежей лапши… Что тебе надо… От меня? Или в компании слетать с катушек веселее?

Петр аж поперхнулся и захлопал глазами, как невинная девушка. Ну что, съел? Как теперь выкручиваться будешь? Какую сказку скормишь мне на этот раз? Хха! Нет уж, сейчас ты расскажешь все… Все-все-все, что знаешь… Иначе… Иначе и быть не может.

— Ты слышал о Бритве Оккама? — внезапно спросил Петр. — Ты знаешь, что это?

— Ну… — на этот раз он застал меня врасплох… почти застал. — Допустим, знаю.

— Тогда, ты должен понять… — яркие лихорадочные огоньки появились в глазах собеседника, а маска равнодушия разбилась и осыпалась пеплом… я уже видел нечто подобное… печать фанатизма… да, это ни с чем не спутаешь. — Понять, что именно произошло.

Расстегнув верхние пуговицы рубашки и стерев с лица проступивший пот, Петр шагнул ко мне. Похоже, ему было жарко, но я чувствовал только могильный холод.

— Давно… Мне тогда едва исполнилось двадцать… Я понял, как найти истину, как коснутся недосягаемых небес… Я знал, что со мной что-то не так, я был особенным, я ощущал в себе силу… И еще кое-что. Будто нити исходили из моего сердца, исчезая в никуда. И я задумался… Я много знал, много читал, много разговаривал. Много спорил… Постепенно, сопоставив легенды, теории и факты я нашел ответ. Такой простой… И такой сложный.