Этажи

Между холмов у противоположного склона я обнаружил и с почтением потрогал почти отвесную стену, где обнажаются породы – мне кажется, здесь настоящий рай для геолога, по крайней мере начинающего. Вспорхнула встревоженная мною птаха – вспорола взмахами крыльев душный воздух и исчезла, оставив меня наедине с моими протяжными, благостными размышлениями и опрятной, сонной тишиной.

Сначала я петлял в низине, где четырнадцатиэтажка всё время нависала надо мной, словно грозная, неведомо откуда взявшаяся средь ясного дня туча. Но потом я вышел на другую дорогу, и дом мой постепенно удалялся, маяча где-то за моей макушкой. Я двигался вдоль высохшего русла, которое всё настойчивее жалось к склону; берег был окаймлен парапетом. Заглянув вниз, я убедился, что то, что когда-то было величественной рекой, превратилось в канаву. Ничто не вечно во Вселенной – даже звезды, не говоря про людей или даже про реки… С широкой крыши заброшенного здания, черневшего провалами пустых окон, сорвалась стая ворон – галдя, они ненадолго заполонили небо.

Дорогие коттеджи соседствуют с бедными, часто заброшенными лачугами – именно эти домишки, свидетелей недавнего и даже далекого прошлого Лога, я внимательно рассматривал и любовался ими: они – неотъемлемая часть пейзажа, знакомого мне с самого детства. Почуяв мое присутствие, местные псы, охранявшие свой дом и клочок земли, срывались до упора привязи и обдавали меня остервенелым лаем. Я отходил в сторонку, и бешенство их оборачивалось просто сердитостью; я проходил мимо, уходил всё дальше, и псы, еще ворча для порядка, постепенно стихали.

Всюду были до предела разросшиеся кроны деревьев, издалека напоминавшие циклопические грибы, вздутые, перезрелые, переполненные жизненным соком: взорвутся, чуть ткни их тоненькую оболочку. Сквозь причудливо изогнутые, переплетенные ветки и их пышную листву я уже видел ниточку моста, натянутую вдалеке. Но дороги дальше не  было – не то что для автомобиля, а даже для цивилизованно гуляющего по городу пешехода. У нас, конечно, далеко не джунгли, не тропики, но есть кое-где настоящие дебри, характерные и для средней полосы. Тысячи тропинок манили меня в дикие земли, где человек не сумел распространить свое влияние: лишь один заброшенный домик, потонувший в чаще. Стало ясно, что, чтобы пойти дальше, нужно согласиться на роль настоящего лесного туриста: не думать о чистоте обуви и одежды, не бояться не просто вспотеть – взмокнуть.

Соблазн был очень велик, ибо когда, подумал я, появится у меня такая возможность в следующий раз? Для начала нужно было спуститься с большого, крутого холма. Я двигался боком, приставными шагами (как учили на уроках физкультуры), хватаясь за ветки деревьев на случай, если нога вдруг соскользнет вниз. Но привечавшая меня, когда я стоял наверху, тропка оказалась коварна: вскоре она почти совсем исчезла, предложив мне вместо себя буераки, бурелом и ручьи. На мокрой земле я заметил собачьи следы. «Вот это другое дело, – сказал я себе, – пес наверняка чувствует себя здесь хозяином, и передвигаться ему, четвероногому малышу, здесь гораздо сподручнее…» Не желая, однако, сдаваться так быстро, я метнулся в сторону, где другая стежка также предлагала свои услуги – предлагала, однако, как бы нехотя, но это было лучше, чем ничего. Я отправился новым путем, но и он быстро заглох: продираться через свирепые, колючие заросли было уж совсем не с руки. И вот тут-то я уж действительно пожалел, что не взял воды…

Мало-помалу от затеи обойти весь Лог мне пришлось отказаться. То ли я сдрейфил, то ли Лог просто не захотел пускать меня дальше. Непокорный, он, думаю, вообще не любит, когда кто-то вынашивает относительно его владений честолюбивые планы. Я его понимаю: мне тоже не понравилось бы, если бы у меня хозяйничали.

Так что, чуть пригорюнившись, я побрел назад. Впрочем, поводов для огорчения не было – впечатлений я набрался предостаточно, глаза отдохнули, и можно было смело возвращаться к монитору.

*      *      *      *      *

Типичный мой день в детском садике.

В большой светлой комнате, зале, шумят и бегают десятка два детей – в какие только игры они ни играют! Единственный, кто не вовлечен в процесс, кто сам по себе, – это я. Я беру стульчик, ставлю его на свободное место – чтобы никому не мешать, но желательно ближе к центру, – и сажусь наблюдать. Я не белая ворона, не изгой – по крайней мере, коллектив меня не отторгал; не порывал с ним я и сам, ни с кем не ссорился. Мне нравятся ребятишки, да и я вроде бы вызываю у них определенное уважение – и не вызываю негативных чувств. Всё нормально, просто я – наблюдатель, и так мне комфортнее.