Этажи

Одним из частых посланий, которые посылает мне подсознание, являются картины гибели мира. Вот и этой ночью мне снова приснился конец света.

Я, мои близкие и десятки других людей, охваченные паникой, бежали по лесу. Внезапно мы выскочили на опушку, и показалось звездное небо, истерзанное метеоритным дождем. Небольшие – величиной, быть может, с куриное яйцо или мяч для большого тенниса, они, метеориты, падали и падали, и несть было им числа, и они наносили Земле огромный урон. Все мы понимали, что светопреставление неминуемо.

При этом вскоре я понял, что мир погибнет даже не от метеоритов – всего лишь предвестников грядущего Апокалипсиса. Случилось нечто куда более страшное и непоправимое: сейчас вовсе не ночь, вернее, ночь, но только потому, что Солнце – погасло. И эта ночь будет вечной. И она убьет всё живое.

Планета стремительно остывала – я чувствовал, как с каждой минутой становится всё холоднее. Вот в напоенном ужасом и отчаянием воздухе появились первые снежинки, а вскоре летний пейзаж – густые, зеленые леса и поля – накрыла смертельная метель. Температура будет падать, пока не достигнет абсолютного нуля…

ЭТАЖ ПЕРВЫЙ

В этом году первое сентября выпало на воскресенье – значит, школьный праздник состоится завтра. Вместе с учителями дети выстроятся на торжественной линейке, и высокий одиннадцатиклассник – с виду совсем взрослый, но с пушком вместо настоящих усов – возьмет на руки крохотную первоклашку с трогательными белыми бантами, вплетенными в косички; и та, тряся колокольчиком, даст первый звонок…

Мои «первые сентября» давно позади, и всё же в этот день – даже если это воскресенье – во мне неизменно рождается особое ностальгическое чувство.

Возвысившись над миром, я – с высоты четырнадцатого этажа – ясно увидел, что человечество словно разделилось на две неравные части: на тех, следует правилам жестокой игры под названием жизнь, и тех, кто бунтует. Подавляющее большинство людей принимает этот мир с покорностью – и не собьют меня с толку многочисленные войны, революции, политические катаклизмы и прочая ничтожная возня. Ибо возможен, по-моему, только один настоящий бунт – внутренний, философский. По-взрослому бунтует только ребенок; или тот, кто, вспоминая себя таковым, устраивает себе приключение, расхаживая и разъезжая по этажам собственного сознания, воспоминаний, страхов.

*      *      *      *      *

Есть кое-что, о чем я вчера не договорил… Стоя на чердаке, я испытывал не только страх и легкое головокружение – мозг мой, не желая проявлять ко мне ни малейшего снисхождения, всё время делал акцент еще и на том, что именно в такие моменты рождаются, пожалуй, лучшие места гениальных произведений. Скажу прямо: я думал об этом тексте, который сейчас пишу, который, вернее, уже написал; теперь я уже путаюсь в ощущениях, и я не уверен – я ли всё еще управляю этим текстом, или он верховодит мною. Сочувствующий читатель, быть может, пожурит меня за мою «юношескую» бескомпромиссность – или строго раскритикует за чрезвычайно раздутое самомнение; а иной читатель, воинственный в своей недоброжелательности, так и вовсе зло рассмеется: мол, и эту жалкую писанину я осмеливаюсь называть чем-то, что… хотя бы просто заслуживает внимания?! А я ощетинюсь и гордо скажу, что да: по крайней мере, тогда, на чердаке, именно так я и думал – и эта мысль сводила меня с ума, кружа голову больше, чем заповедность этого места, его сакральная ужасность и красота.

Всё это время я вроде бы вел дневник, где рассказывал, в частности, о ходе работы над неким текстом. В итоге же вышло так, что мои дневниковые записи стали набросками того заветного художественного произведения, о котором я всегда мечтал; и если быть уж совсем откровенным, этот «дневник»… и есть это произведение.

*      *      *      *      *

Вот и закончился мой отпуск, которого я так долго ждал. Четырнадцать дней, что я писал (вдохновенно и через силу), четырнадцать этажей, которые я исследовал (вживую и воображаемо), – всё сошлось воедино. Кажется, тогда я и придумал название для этого сочинения – «Этажи».

Пора собираться на поезд. Я складываю вещички в рюкзак – с виду он небольшой, но, благо, весьма вместительный. Бережно кладу туда и, пожалуй, главное мое достояние – ноутбук, который заворачиваю в шмотки. Выношу мусор, домываю холодильник и плиту – хочу, чтоб к возвращению родителей всё было максимально чистым.