Этажи

Лев Николаевич лениво пожал мозолистую ладонь. Митяй держался по правое плечо, сложив руки перед собой и поджав губы, всем видом демонстрировал серьезность.

Лев похлопал себя по карманам, натянул на лицо выражение удивленной досады.

– Надо же, курево в дороге кончилось. Не угостите, раз мы все равно ждем?

Гимнастерка закивал, протянул гостю папиросу из мятой пачки. С третьего раза зажег спичку, поднес огня.

Не успел Лев Николаевич докурить, как на площадке перед лифтом стало тесно. Набралось не меньше двадцати человек: усталые после смены работяги в заляпанных комбинезонах, парочка стариков, несколько подростков. Какая-то женщина даже пришла с ребенком на руках.

– Товарищи! – Лев достал из пиджака документ в красной обложке, поднял над головой. – Я здесь по поручению Партии. Мы, слуги народа, стремимся быть ближе к простым гражданам. И, как ваши слуги, мы готовы…

Его голос отражался от серых стен, разливался эхом по коридорам. Во время заготовленной речи Лев всматривался в лица собравшихся. Любопытство, немного удивления, совсем капля надежды… Всё на месте. И ничего лишнего.

– … с трудовыми коллективами, с матерями, с пенсионерами, с нашей молодежью. Проложим путь к светлому будущему вместе, товарищи! – Лев Николаевич снова потряс «корочкой» для убедительности. – Теперь ваша очередь. Давайте, не стесняйтесь! Обещаю всех выслушать.

– Дед у меня храпит, – сказала старуха из толпы, близоруко щурясь.

– Опять ты, карга, мелешь, – одернул ее один из жильцов. – Помер дед твой…

– Так храпит же!

– Так и запишем, – сказал Лев Николаевич. – Бабке нового деда!

По лицам прошлись улыбки, расслабили невидимые узлы.

– Так это… – Самым смелым вновь оказался мужик в гимнастерке. – Герма в соседний блок никуда не годится. Уплотнитель в труху износился. И еще… темень что на этаже, что на лестницах, глаз выколи! А заявка на лампочки в Службе быта уже который квартал пролеживает.

Его соседи одобрительно закивали.

– Ты записывай, Дмитрий, записывай. – Лев Николаевич кивнул помощнику и оглянулся: по коридорам действительно ходить можно было разве что на ощупь.

Заскрипел карандаш, в толстом блокноте появилась новая запись.

– Дневные лимиты на воду опять порезали…

– На распределителях очереди…

– Кран течет, прокладок не достать…

– Ликвидаторы все потолки огнеметами закоптили, побелить бы…

– Хулиганы из соседнего блока кнопки лифта жгут…

– Талоны на производстве опять задержали…

Лев Николаевич внимательно слушал жильцов и кивал.

– Непорядок. – Он цокал языком, качал головой, разок даже ударил себя в грудь. – Разберемся. Решим. Возьму на личный контроль!

Митяй продолжал писать.

Лев Николаевич не сразу приметил женщину, что стояла отдельно от остальных, прислонившись к стене. Ей единственной нечего было сказать, или она ждала, пока выскажутся другие. Серая блузка, застегнутая под самое горло, каштановые волосы собраны в короткий хвост. И взгляд, под которым тесно в груди и хочется прокашляться.

Она узнала его? Как? Лев Николаевич промокнул лицо платком.

Невозможно. У них здесь не может быть знакомых, слишком далеко забрались.

– Давай дальше, – придвинулся Митяй, шепнул на ухо. – А то разошлись они что-то.

– Товарищи! Товарищи, прошу вашего внимания! – Лев Николаевич показал раскрытые ладони. – На повестке у нас еще один важный вопрос. А именно – поддельные талоны.

Жильцы удивленно переглядывались, прятали руки в карманах. В заднем ряду охнула женщина с ребенком.

– Да, да, товарищи, я понимаю и разделяю ваше беспокойство. Оборот поддельных талонов жесточайше карается законом, и преступные элементы уже понесли заслуженное наказание… Но! Партия подделок, к нашему сожалению, уже пошла, что называется, по рукам. И могла попасть к добросовестным гражданам.

– Как же так-то… – простонал кто-то за спиной у гимнастерки.

– Напоминаю, что отоваривание поддельного талона заведомо приравнивается к соучастию.

Толпа ахнула и отпрянула.

– Тише, товарищи, – смягчился Лев Николаевич. – Мы здесь для того, чтобы разрешить недоразумение.

В этот момент Митяй достал тяжелое увеличительное стекло и продемонстрировал собравшимся.

– Проверка займет не много времени. Все поддельные талоны подлежат изъятию для вашей же безопасности.

Соседи топтались в недоумении, чесали головы, шепотом переспрашивали друг у друга.

– Это что получается? – спросил гимнастерка. – Талоны липовые, но работали-то мы на них по-настоящему. И голод, он тоже, этого… Настоящий!

Вокруг одобрительно загудели.

– Уверяю, все добровольно выданные подделки подлежат возмещению.

– Когда? – не унимался гимнастерка.

– В течение нескольких смен, – сказал Лев. И, видя нерешительность жильцов, добавил: – В двойном объеме!

– Это дело! – Небритое лицо гимнастерки посветлело. Он повернулся к своим. – Так ведь, братцы?

Соседи одобрительно закивали.

– Тащите нашему партийному товарищу свои бумаги. Давай, не стой, народ, шевелись!