Этажи

– Эй, – позвал Валера, не оборачиваясь. – Николаич, это… Иди сюда.

Лев медленно поднялся, сделал шаг на негнущихся.

– Ну!

Еще шаг.

– Давай ты? – Валера протянул ему пистолет.

– Что?

– Не могу я, говорю. На пацана моего похож… Когда в противогазе – другое. Но так… не могу, слышишь? – Синицын поджал губы, скривился.

– Я не буду. – Лев так замотал головой, что хрустнули позвонки, укололо болью в шею.

– Они тебя ослушались, руку подняли! Человека твоего убили!

Лев молчал. Юля не обращала на них внимания: складывала в сумку детские вещи из шкафа, наклонилась за биоконцентратом.

– Два цикла назад, двести тридцать восьмой этаж, – горячо зашептал Синицын, придвинувшись. – Сына у меня был рукастый, светлая голова. А красавец! Любка за ним с детства бегала. В ту ночь он остался у нее, этажом выше. Накрыл их Самосбор, дело привычное. Вот только ликвидаторы тянули с зачисткой. Говорят, кто-то не выдержал, открыл герму раньше положенного. Знаешь, как бывает, когда сирены не дают спать и кажется, что воздуха взаперти не хватает… В общем, кто-то слетел с катушек. Нарушил предписание. А черные… эти не захотели разбираться. Приговорили весь этаж.

Лев пятился. Хотелось, чтобы Валера замолчал, хотелось, чтобы выстрелил – в ликвидатора или в него, уже не важно. Только бы замолчал. Потому что Валерию Синицыну, жителю килоблока ГРЭМ-1408/2, казалось, что работающие именно на его этажах ликвидаторы слетели с катушек, забыли про долг и стали творить беспредел. А Лев Николаевич, прошедший с десяток килоблоков и сотни этажей, уже слышал подобные истории.

И слышал часто.

– Я им ботинки был готов целовать! Мать собиралась руки на себя наложить, если бы не она, то и я б… И тут курим мы с Митей твоим, смотрю: двое идут к вам. Налегке! Такое нечасто встретишь. А потом мы вас услышали. Вот я и решил того… подсобить. Теперь ты мне подсоби. Как человека прошу.

– Нет, – твердо ответил Лев.

– Седьмой, вызывает Первое Мая, что там у вас? – зашипела рация.

Валера наклонился, снял ее с груди ликвидатора, выключил и разбил об пол. Разлетелись по углам осколки черного пластика.

– Скоро будут здесь.

– Пойдем. – Юля хлопнула Льва по плечу, и тот вздрогнул. Повернулась к соседу. – Ты с нами?

Он цокнул языком.

– Останусь. Надо еще с этим закончить, может прибраться успею. А нет, так… Лучше самому ответить, чем целому этажу, так? – И криво улыбнулся.

Юля пожала плечами. Синицын проводил их до прихожей, наматывая шнур на ручку дрели. Вилка все еще торчала в розетке у входной двери. Лев подумал, что, должно быть, они сильно кричали, раз ликвидаторы не заметили, как в квартиру зашел кто-то еще.

Позади, из комнаты, послышался слабый стон.

– Юль, если у тебя дитенка хотели забрать, могла хотя бы мне рассказать. Соседи ведь, – обиженно сказал Валера. – Мне-то уж точно могла.

Юля мотнула головой. Замерла, едва шагнув за порог.

– Чувствуете?

Пахло сырым мясом.

– Никогда бы не подумал, что скажу такое, но это к месту! – Валера тоже почуял, повеселел. – Квартира эта, как я понимаю, тебе теперь без надобности?

И, прочитав ответ на Юлином лице, он сел на одно колено, упер сверло в распахнутую дверь, рядом с замком. Сирена взвыла одновременно с дрелью, над головой зажглись аварийные лампы. Герма сдалась почти сразу.

– Самосбор сам все подчистит, – сказал Синицын, осматривая сквозное отверстие.

– Нам в другую сторону. – Юля одернула Льва, шагнувшего к ближайшему выходу из блока. – Там герма нерабочая, или ты уже забыл, что в блокнот записывали, партийный?

Несколько метров они прошли втроем.

– Ну ты этого, Николаич. – Валера перекрикивал сирену, открывая свою дверь. – Замолви словечко-то, как наверх доберетесь.

Лев неловко кивнул.

– Стоять, суки! – На пороге Юлиной квартиры замер выживший ликвидатор. Его бледное лицо блестело от испарины в свете мигающих ламп.

За Синицыным захлопнулась герма.

– Быстрее! – поторопила Юля.

Пока они бежали по коридору, Лев то и дело оборачивался.

– Стоять, я сказал! – долетало им вслед.

В квартире с неисправной гермой ликвидатор не смог бы укрыться, а потому он ковылял за ними, придерживаясь за стену и неловко волоча раненую ногу, оставляя за собой кровавый след. Слишком медленно.

Герма в соседний блок легко отошла от уплотнителя, скрипнули старые петли, и Лев снова посмотрел назад. Ликвидатор добрался до соседней квартиры, колотил в нее кулаками.

– Откройте, это приказ! Ликвидационный Корпус, слышите? Немедленно откройте! – Он захлебывался собственным криком, и голос его срывался, соскальзывал, как по мокрой плитке, тонул в нарастающем гуле.

Его ноги по щиколотку заволок багровый туман.

Прежде чем за ними закрылась дверь и Юля повернула ручку, вдавливая герму обратно в уплотнитель, Лев готов был поклясться, что его больше ничем не удивить.

Ведь сегодня он слышал, как плачет ликвидатор.

IV

«…Зацени, что надыбал». – Митяй поднимает чемодан на уровень глаз и воровато оглядывается.

Лев прислушивается к звукам на лестнице, мнет папиросу в пальцах. Нет, никого.

«Где… когда ты только успел?» – шепчет.