Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма (СИ)

Как только наша процессия, наконец, достигла жилища настоятеля, я передал тело погибшего экспертам, чтобы те записали возможный остаточный магический след, а затем отправили в Управление. Сам же взялся за дела монахов, безропотно переданных мне главой обители. Чтобы не терять времени, просмотр дел я совместил с допросом, поочередно вызывая в кабинет настоятеля обитателей монастыря. Типичные для всех вопросы — когда и где был, когда и где видел брата Наира — перемежались просьбами высказать свое мнение о личности убитого, а также вопросами личного характера, почерпанными из дела, которое я быстро пролистывал, отмечая самые важные моменты.

Всего монахов в обители оказалось — О, ужас! — восемьдесят семь, и с каждым предстояло поговорить и вывести на чистую воду. Раздражаться я начал с первых же секунд. А все из-за того, что осчастливленной оказаться в мужском монастыре монашке взбрело в голову устроиться прямо за моей спиной. Видимо для того, чтобы лучше видеть недоступные доселе объекты из противоположного лагеря. С началом допроса мое раздражение не утихло, а наоборот, начало нарастать как снежный ком.

Судя по ответам монахов каждый второй метил в святые, а остальные уже считали себя таковыми. Вся суть допроса сводилась к следующему:

— Где и когда были в течение дня?

— У себя в келье, молился за благодать Единого, потом перешел в молельный дом и там тоже молился.

— Где и когда в последний раз видели брата Наира?

— Не помню. Мои мысли всегда прикованы к созерцанию отражения Единого.

— Что скажете о брате Наире?

— Единый не позволяет нам судить наших братьев.

И так более чем шестьдесят раз, с небольшими вариациями на тему исполнения монахами различных бытовых обязанностей, на которые те отвлекались в перерывах между молитвами. Ничего толкового пока выяснить не удавалось. Брат Наир целыми днями усердно молился, как и все остальные, отличался тихим нравом и благолепием. В том, когда братия видела своего товарища в последний раз, тоже точности не было. Одни говорили, что вроде как видели того во время утреннего молебна, другие сомневались, а пятеро монахов, вообще, ответили отрицательно. Ко всему прочему стоявшая за спиной монашка на каждый такой ответ злорадно шептала мне на ухо: — Вот видите! Видите?!

Шептала вплоть до того момента, когда ко мне, наконец, сквозь толпу пробрался Анций с результатом исследования: на убитом монахе были-таки обнаружены остаточные магические следы, совпадающие с фоном ключей от хранилищ артефактов. Я бравировать тем, что оказался прав, не стал и, лишь многозначительно хмыкнув, искоса взглянул на женщину. Верхнюю половину лица той по-прежнему не было видно из-за излишне широких полей черной шляпы, а на нижнюю, даже в освещенном помещении, падала тень, отчего был виден только общий контур и сжатые в тонкую полоску губы. Госпожа легат в ответ на мой взгляд обиженно засопела, однако, как оказалось, сдаваться не собиралась.

— Его могли заставить! — выдала она куда более тонким голоском, чем обычно. Я уже успел заметить, что надменность и сухость с госпожи орденского легата мгновенно слетали, стоило ей заволноваться.

— Кто? — поинтересовался я. Подходящих кандидатур дама назвать не смогла, отчего засопела еще больше. Интересно все-таки, сколько этой монашке лет?

— Продолжим, — решил закончить я перерыв, взятый нами на обсуждение результатов экспертизы. За дверью ждали еще более двадцати подозреваемых. Следующая дюжина посетителей не внесла ничего нового в картину происшедшего. Наира то ли видели, то ли не видели, ничего толкового о нем сказать не могли. Отмечали все те же благочестие и склонность молиться день и ночь, но этим страдали все обитатели этого места.

Тем не менее, терпение мое было вознаграждено уже со следующим допрашиваемым монахом. Начав с того же «скорее видел, чем не видел», он перешел к благочестию погибшего, впрочем, добавив к привычному уже рассказу кое-что новенькое.

— Даже магистр Кельпир отмечал превосходное знание Основ братом Наиром, — заунывно просипел монах — я сверился с делом в тоненькой папочке — брат Тарием, шмыгая заложенным носом. Я поморщился. От заболевшего монаха несло какой-то дурной магической настойкой, что заставило в очередной раз убедиться в лицемерии служителей Единого, в своих проповедях провозглашающих магию уродством, а на деле ею вовсе не брезгающих.

— Кельпир? — подхватил я незнакомое имя. Монашка за моей спиной странно дернулась, но я не обратил на нее внимания. — Кто это?

— Это племянник брата Шеора, нашего эконома. Он только что закончил богословский факультет с высшей степенью, — зачастил монах. — Регулярно, раз в полгода, навещает дядюшку и обычно останавливается в нашей обители на неделю или две.

«Опять богословский факультет и опять этот Шеор!»

Общение с братом экономом я с самого начала решил оставить напоследок, после того, как опрошу всех монахов. И теперь к тому добавились новые вопросы.

— Вы хотите сказать, что брат Наир с этим племянником часто общался?