Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма (СИ)

— Разумеется, Этьен! — он посмотрел на меня так, словно то, что он сказал, было такой же аксиомой как то, что солнце встает на востоке. — Пятое жертвоприношение — та же пентаграмма, ведь ты, надеюсь, заметил, что их режут в разных местах?

Я кивнул, лихорадочно соображая. Роща, поле, ручей, мельница, как я не догадался раньше?

— После этого, полагаю, буквально в течение нескольких часов состоится вызов. Тут тоже будет нужна жертва.

— Шестая корова? — ужаснулся я.

— Корова или человек, — беспечно пожал плечами Рагнум. — Последнее даже лучше.

— Для кого?!

Казалось, сбываются худшие наши с Варгисом опасения.

— Для духа, без сомнения, — ничтоже сумняшеся ответил мэтр. Яркий пример того, как увлеченные наукой люди теряют связь с реальностью.

— До этого не дойдет. Мы остановим преступника на пятом этапе, — строго оборвал его я.

— Пятом? Ты прав, разумеется, прав, но с теоретической точки зрения было бы интересно взглянуть….

— Уж тебе ли не знать, как быстро в демонологии теоретические вопросы становятся практическими проблемами? — напомнил я профессору, который во времена начала моего студенчества еще не был даже магистром. День и ночь работая над диссертацией, этот непутевый аспирант заснул за, безусловно, интересным трактатом, забыв затереть пентаграмму, начерченную там же в аудитории. А с тем, что из той пентаграммы вышло, справлялся уже на пару с проходившим мимо первокурсником. Ограничивать действие боевых заклятий я тогда не умел, поэтому пришлось еще и избавляться от останков искореженной стены между коридором и аудиторией вкупе с тем, что осталось от самого помещения. Постарались мы на славу, так что неладное — неизвестно откуда взявшийся холл и пропавшую аудиторию — деканат обнаружил только через неделю.

Экспертов по древним языкам в поместье Нарзаля встретили как родных — с восторгом и наивозможным гостеприимством. Вопроса, зачем эти эксперты понадобились, никто не задал, зато, перебивая друг друга, засыпали гостя множеством вопросов о столице. Улучшив момент, когда хозяева полностью сосредоточили свое внимание на словоохотливом мэтре, который сыпал фамилиями людей, с которыми в реальности никогда бы не стал общаться, я утянул госпожу Сазеренн под лестницу, чтобы тоже получить ответы. Только на интересующие уже меня вопросы.

— Что вы делали в Университете? — начал я с главного.

— Посещала некоторые лекции, — не монашка сделала вид, что удивлена вопросом.

— Посещали лекции? — повторил я. — Вы разве студентка?

Госпожа легат, ехидно улыбаясь, только отрицательно покачала головой. А у меня внутри что-то начало закипать от неожиданной догадки:

— Уж не лекции ли псевдомагистра Кельпира вы посещали?!

И тогда госпожа Сазеренн удивилась по-настоящему:

— Неужели, вы не знаете, что магистр Кельпир еще весной получил должность настоятеля в монастыре святого Пантирия?

— У меня и мысли не возникало следить за карьерой этого хлыща, — отрезал я раздраженно. — А как же тот монах, Наир, который был автором его диссертации?

— Брат Наир мертв, а у теперь уже монсеньора Кельпира высокие покровители, — спокойно пояснила она, словно подобное было для нее в порядке вещей. — Скандал просто замяли.

Что же, богословские дела меня не касались, а тому, что Кельпир принял сан и оказался на самом северо-востоке королевства, я был только рад.

— А мэтр Рагнум? Как вы на него вышли? — вернулся я к интересующей меня теме.

— Орден консультируется с Университетом со времени своего основания, то есть, уже несколько десятков лет. А с профессором Рагнумом, мы сотрудничаем последние три года, с тех пор как он получил эту должность.

— И в который раз вы с ним встречаетесь?

— Я не понимаю, к чему этот допрос, господин Винтерфилд! — возмутилась орденская посланница. — Но если вас это так сильно интересует, то я с мэтром Рагнумом познакомилась неделю назад.

«Неделю?» — я уже хотел было спросить о том, что привело ее к этому знакомству, как открылась дверь под лестницей, ведущая в хозяйственные помещения, и оттуда вышел мой камердинер.

— Я буду ожидать вас в вашей комнате, ми…. — ничуть не удивившись встрече под лестницей, церемонно начал он, но под моим тяжелым взглядом таки осекся и мстительно закончил: — господин Винтерфилд.

После чего старик развернулся к моей спутнице.

— Доброе утро, госпожа Сазеренн, — склонив прямую спину, поприветствовал он госпожу легата, не выказав и толики удивления ни ее появлением в усадьбе, ни ее внешним видом.

— И вам доброго утра, господин Ганс, — отозвалась она, тепло улыбнувшись старику, а затем, когда тот начал подниматься по лестнице, мрачно посмотрела на меня. — Вы по-прежнему эксплуатируете своего пожилого сотрудника в качестве камердинера, господин Винтерфилд? — а затем еще и открыто усмехнулась: — Желаете набить себе цену?

— Ганс и есть мой камердинер, — едко ответил я на нелепое обвинение. Желание продолжать разговор отчего-то пропало, и я двинулся вслед за стариком.

— У вас на самом деле есть камердинер? — почему-то этому бытовому моменту она удивилась больше, чем моему интересу к ее пребыванию в Университете.