Этьенн Бонно де Кондильяк

Таким же радикальным рационалистом изображает Кондильяка Найт. Не опыт, полагает она, а разум считал философ единственным средством достижения истины. «Кондильяк в конечном счете верил в чистый разум, разум математический, независимый от ощущений…» (47, 298). При чтении его произведений создается «образ человека и не помышлявшего об эмпирической философии» (там же, 16). Однако приведенные многочисленные высказывания Кондильяка недвусмысленно показывают, как нам кажется, что, выдвигая рационалистическую концепцию формирования сложных структур нашего знания, он ни в одной своей работе не отказывается от убеждения в опытном происхождении первичного материала, из которого эти структуры строятся.

Интерпретация философии Кондильяка в книге Найт в одном отношении отличается от интерпретации Леруа. Найт показывает, что философ отвергает не только субъективный, но и всякий объективный идеализм. Вселенная, в глазах Кондильяка, пишет Найт, — это строго упорядоченная система, существующая вне нашего сознания и независимо от него; она проявляется в фактах, действующих на наши органы чувств, вызывая ощущения. Но истинное, адекватное отражение эта система получает лишь в системе идей, вырабатываемых нашим разумом, потому что порядок, свойственный разуму (логике), соответствует порядку, присущему вселенной. Леруа же утверждает, что и логические идеи Кондильяка, и его онтологические идеи по сути дела совпадают с воззрениями Лейбница; что Кондильяк такой же объективный идеалист, как Лейбниц. Леруа пишет: Лейбниц «полагал, что высший разум сумел бы распознать в объекте всю совокупность следующих друг за другом состояний, к возникновению которых приведет последующее развитие: всякая истина ему представлялась аналитической. Но ведь это в сущности то же, что твердит Кондильяк» (52, XXIX).

На деле, однако, то, что «твердит Кондильяк» об анализе, о символике, о рассуждении как исчислении и т. д., существенно отличается от мыслей Лейбница, который писал: «Душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являются только поводом, как это думаю я вместе с Платоном…» (18, 48). Исходные сведения, первые звенья логических исчислений, — это, по Лейбницу, не данные опыта, а идеи и истины, врожденные нам в качестве «потенций» (virtualites). Логический анализ превращает эти заложенные в уме возможности в действительность. Достоверное знание с этой точки зрения имеет своим источником не внешний мир, не бытие, а разум, сознание. Кондильяк же считает, что фундамент формализованного рассуждения, приводящего к достоверным знаниям, образуют суждения, доставленные нам чувственным опытом — воздействием внешних предметов на нас и нашим воздействием на них. Отношения, о которых сообщает этот опыт, — объективно существующие отношения между вещами. Здесь в основе понимания логического исчисления лежит убеждение в том, что первоисточник всех наших знаний — опыт; что логический анализ выявляет, делает ясным для нас то содержание, которое вложила в наши чувственные восприятия объективная действительность. Эта точка зрения противоположна лейбницевской не только потому, что является эмпирической и сенсуалистской, но и потому, что это по сути дела материалистическая позиция.

Кондильяк считал, что из элементов, на которые анализ разлагает «идею», полученную в чувственном восприятии, можно затем эту «идею» воссоздать заново. Но он вовсе не считал обе операции равнозначными. Воссоздать «идею» можно только после того, как был совершен ее анализ. Поэтому ни будущую судьбу объекта, ни его нынешние свойства вывести a priori, по Кондильяку, невозможно; все, что можно узнать о нем, можно узнать только a posteriori. И вовсе не всякая истина является для этого философа аналитической, т. е. суждением, предикат которого содержится в его субъекте. Аналитичны, по Кондильяку, лишь тождественные суждения, образующие звенья рассуждения. Самые же важные, исходные истины, лежащие в основе всех рассуждений, — это истины, доставляемые опытом, синтетические суждения, содержащие новое знание об отношениях между вещами и об их отношении к нам, знания, которые невозможно иметь a priori.

По мнению же Леруа, и Лейбниц, и Кондильяк «одинаково рассматривают реальность, они ее понимают как систему аналитических истин, в которой вещи могут быть уподоблены понятиям, а затем оба характеризуют реальность как живую логику» (51, 228). Но ведь Лейбниц, как известно, приписывал объективное существование «духовным единицам бытия», в которых видел основу действительности. А Кондильяк всегда решительно отвергал существование каких бы то ни было «духовных единиц» вне нашего сознания и более четверти «Трактата о системах» посвятил опровержению объективно-идеалистического учения Лейбница. Любая попытка отождествить философские позиции этих мыслителей явно противоречит фактам.