Эти чудовищные узы

— Тогда дай мне другую работу, — огрызаюсь я, отрывая взгляд от Кристофа. Мой брат смотрит на меня так же, как и на все остальное: холодно. Он склонил голову набок, его обсидиановые часы поблескивают под рукавами серой рубашки. — Позволь мне сделать что-нибудь, кроме просмотра твоих объедков.

Но именно то, что он говорит дальше, является напоминанием. Напоминание о том, что я не сотрудник, которого он убьет вместо того, чтобы уволить. Я не та, кого он когда-нибудь отпустит, в любом случае. Нет, я его. Я принадлежу ему, как бы мне это ни было неприятно.

— Моя сестра не станет пищей для волков, — это значит, что я не смогу снова стать эскортницей. Единственная работа под крышей Ордена Дождя, на которую я могла бы претендовать.

Но не совсем.

— Экономка? Шеф-повар? Гребаный чистильщик? Дай мне что-нибудь другое. С меня хватит этого дерьма, Джеремайя.

— Я позволю тебе пересмотреть то, о чем ты просишь меня прямо сейчас, — мурлычет он, глядя на свои руки. Он проводит одной по волосам. Нас разделяют сантиметры, и мне хочется протянуть руку и задушить его.

— Я не собираюсь пересматривать. Что я здесь делаю? Почему… — я поперхнулась словами. Я смотрю вниз на кусочек ковра между нами, который не окровавлен. Я сглатываю, запах крови ударяет в меня, как сырое мясо, хранящееся в герметичном контейнере. — Почему ты так поступаешь со мной, Джейми? — мои глаза встречаются с его глазами. Я позволяю имени, под которым он родился, повиснуть между нами. Может быть, он вспомнит, что не всегда был таким кошмаром. Что бы ни сделали с ним Несвятые, я думаю, это может быть хуже, чем то, что они сделали со мной.

В комнате никто не дышит. Но уже слишком поздно брать слова обратно. Мольба. Даже если я уже жалею об этом, даже если на языке горько, как кровь в этой комнате.

Пошел он. К черту Орден Дождя. К черту. Это. Дерьмо.

— Ты хочешь другую работу? — он подходит ближе.

Невольно я отступаю назад. Джеремайя не просто старше меня. Он выше меня. Богаче меня. Сильнее меня. Любимее меня. Или, может быть, больше меня ненавидит… в наши дни трудно отличить одно от другого. Он кивает одному из мужчин.

Кристоф. Самый крупный из них двоих. Голубые глаза и руки больше, чем обе мои ноги. Не то чтобы это было особенно впечатляюще, учитывая, что я — палка. Но все же. Кажется, я понимаю, к чему он клонит.

По моей коже ползут мурашки, но я не отворачиваюсь от брата. В нем должно быть что-то человеческое. Хоть капля сострадания.

— Кристоф. Моя сестра будет твоей каждую ночь на этой неделе. Держи свою девочку дома. Она твоя, — он повторяет это слово, и чертов Кристоф не может убрать глупую улыбку со своего лица.

Я качаю головой.

— Ни за что, блядь.

Джеремайя вздыхает, глядя на высокие потолки дома этого мертвеца. Он скрещивает руки.

— Ты не имеешь права говорить — нет, — наконец говорит он, опуская подбородок и удерживая мой взгляд. Напряжение в комнате становится все сильнее. И страх, наконец, начинает зарождаться. Слишком поздно, Сид.

Я качаю головой и делаю шаг назад, но он хватает меня за запястья.

— Вернись туда, — говорит он, кивая в сторону тела. Его хватка сжимает мои запястья так сильно, что, клянусь, я чувствую, как кости трутся друг о друга. — Вернись туда и слижи кровь с его члена, Сид.

Клянусь, даже Николас делает резкий вдох.

— Джейми… — говорю я, качая головой, мои губы дрожат. — Ты не это имеешь в виду. Ты не хочешь, чтобы я это делала, — я умоляю его, потому что гнев исчез. Страх проникает в мои легкие. В мои кости. Мое сердце.

Это мой брат.

Боже, что с нами случилось?

— Я хочу этого, Сид, — он притягивает меня к своей груди, и я кладу свои ладони на его, чтобы сохранить пространство между нашими телами. Он обхватывает руками мою спину, пытаясь прижать меня ближе, но я отталкиваюсь.

Он смеется.

— Сделай это, или твой Кристоф, — говорит он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в висок.

Я дрожу в его объятиях.

— Нет, Джейми, — я узнала о его новом имени только в прошлом году. Когда я узнала и другие вещи о своем брате. Как он присоединился к Несвятым. Как он предал их. Ради меня.

Он поворачивает голову. Я слышу шаги, но ничего не вижу. А потом Джеремайя толкает меня. В объятия Кристофа.

Они обхватывают мое тело, прижимая меня к нему.

Джеремайя даже не вздрагивает. Джеремайя, который никому в нашем доме не позволял даже обнять меня. Джеремайя. Мой родной чертов брат.

Он только наблюдает, как руки Кристофа поднимаются от моей талии, вверх под толстовку, под черную хлопковую рубашку, к моим грудям, обхватывают их и проводят большими пальцами по соскам.

Я никогда не ношу бюстгальтер. У меня нет для этого объема. У меня нет изгибов, о которых можно было бы говорить. Но сейчас Кристоф, кажется, не возражает.

Мои глаза снова ищут что-то человеческое в глазах Джеремайи, когда я чувствую, как Кристоф твердеет позади меня, его член упирается мне в спину.

— Джеремайя… — шепчу я.

— Ты не можешь сказать — нет, — говорит он, пригвоздив меня взглядом. — Когда мы вернемся в дом, ты будешь его на всю ночь.