Эти гениальные птицы

Большинство птиц пытались манипулировать игрушками, но некоторые из них показали удивительные способности. Новокаледонские вороны, какаду и кеа профессиональнее всего использовали игровую площадку, комбинируя по два предмета. Наиболее сложную игру с предметами продемонстрировали те виды, которые отличаются развитым орудийным поведением и высоким показателем инновационности, а именно какаду Гоффина и новокаледонские вороны. Какаду Гоффина предпочитали желтые игрушки (что может быть как-то связано с их желтым оперением с внутренней стороны крыльев, которое часто используется для социальной демонстрации). Новокаледонские вороны по неизвестным причинам предпочитали всем игрушкам шары, а также с удовольствием засовывали палочки в отверстия на игровой площадке. Только какаду Гоффина и молодые новокаледонские вороны комбинировали по три предмета, и только какаду насаживали кольца на трубки и стержни, ловко помогая себе клювом и одной лапой. Эти индонезийские птицы известны своими выдающимися навыками решения задач и творческим использованием инструментов в неволе.

«Наши исследования показывают связь между игрой с предметами и функциональным поведением у этих птиц с крупноразмерным мозгом, — говорит Ауэршперг. — Но непосредственное влияние игрового поведения на их способность к решению задач пока остается неизученным. Возможно, оно способствует развитию общих двигательных навыков или изучению возможностей предметов, то есть отношений между предметом и птицей или между предметом и внешним миром, которые позволяют птице выполнять с ним определенные действия. Наконец, игровое поведение может быть просто побочным продуктом их исследовательского поведения».

Интересно отметить: во время игры все птицы, казалось, с удовольствием делились друг с другом. Ни одна птица не захватывала больше одной игровой площадки или больше двух-трех игрушек за раз. «Не было отмечено ни одного явного случая агрессии и монополизации объектов», — говорят исследователи.

Между тем Тейлор считает, что новокаледонские вороны, за которыми он наблюдает в вольерах, кажется, играют не ради развлечения. «Им нравится брать в клювы всякую всячину, — говорит он. — Если оставить в вольере палочку, они будут долго с ней возиться — прятать, трогать ею все вокруг, пытаться засунуть в отверстия. Но это трудно назвать игрой, поскольку в дикой природе они именно так добывают себе пропитание».

Недавно Тейлор решил узнать, можно ли замотивировать новокаледонских ворон не едой, а спонтанным развлечением — катанием на крошечных скейтбордах. Может быть, им так же понравится кататься, как их японским и русским сородичам? К сожалению, эксперимент не удался. «Они не проявили никакого интереса к скейтбордам, — говорит Тейлор, — поэтому мы оставили свои попытки».

У ОКЛЕНДСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ и их коллег есть к воронам один серьезный вопрос: что появилось раньше — их впечатляющие когнитивные способности или орудийное поведение? Не стали ли эти птицы умнее благодаря тому, что начали использовать и делать инструменты? Или же они были настолько умными изначально и их продвинутые когнитивные способности обеспечили ментальный фундамент или инструментарий для развития орудийного поведения?

Вполне возможно, что жизнь на острове способствовала развитию интеллекта у новокаледонских ворон, как это произошло и с дятловыми вьюрками на Галапагосах. Относительно непредсказуемая среда могла создавать эволюционное давление, стимулируя развитие сложных когнитивных способностей, необходимых для того, чтобы справляться с ее вызовами. Это адаптивное изменение, в свою очередь, могло послужить основой для эволюции орудийного поведения.

С другой стороны, само использование инструментов могло стимулировать когнитивный прогресс. Вороны могли случайно начать использовать палочки для добывания пищи. Это поставило перед ними целый спектр новых мыслительных и физических задач, решение которых оттачивало и развивало соответствующие когнитивные способности. Наиболее умелые «инструментальщики» обзавелись селективным преимуществом, получая доступ к чрезвычайно питательной еде — личинкам. (Этот источник пищи так высоко ценится птицами, что один новозеландский попугай кака потратил больше 80 минут на то, чтобы выковырять одну-единственную личинку из-под коры дерева.) После того как орудийное поведение широко распространилось, естественный отбор мог благоприятствовать эволюции таких приспособлений, как широкий угол бинокулярного зрения.

Алекс Тейлор говорит, что найти ответ на вышеуказанный вопрос о курице и яйце — заветная мечта исследователей: «Если продвинутое орудийное поведение действительно влияет на развитие интеллекта, значит, популяции птиц с длительной историей использования и изготовления сложных инструментов, должны быть умнее других. Если мы это докажем, значит, гипотеза технического интеллекта имеет под собой весомые основания».