Эти гениальные птицы

Чтобы разобраться в этой дилемме — природа против воспитания, — орнитолог Амелия Ласки в конце 1930-х гг. решила собственноручно вырастить пересмешника. Она была увлеченным натуралистом из разряда тех, которые, как выразился один писатель, «могут днями напролет не сводить глаз с птичьего гнезда». Одним августовским утром она отправилась в парк в пяти милях от дома, украла из гнезда птенца-пересмешника и взяла его к себе на воспитание. Птенцу по имени Хани было девять дней от роду. Как и президентский любимец Дик, Хани вырос в умную, самоуверенную птицу и прожил 15 лет. Он начал демонстрировать певческий голос, когда ему исполнилось всего четыре недели. «В течение десяти минут он пел с закрытым клювом — издавал какие-то неразборчивые пощелкивания и посвисты, попытки подражания голосам других птиц пока отсутствовали, — написала Ласки. — Затем, постепенно, он начал очень тихо, почти „шепотом“, напевать свои собственные песни — смесь птенцового писка и щебетания, при этом очень изысканные, мягкие, притягательные и невероятно нежные в своих каденциях».

К четырем с половиной месяцам песни Хани стали перемежаться со свистами, трелями, пощелкиваниями и щебетом птиц, которых он слышал во дворе дома: пушистый дятел, каролинский кустарниковый крапивник, голубая сойка, виргинский кардинал, виргинская куропатка, скворец. В первый певческий сезон очередной сеанс его пения нередко запускали разнообразные бытовые звуки, особенно шум пылесоса. По мере приближения весны его песни становились все громче, все разнообразнее и продолжительнее: он начинал в полшестого утра и пел весь день. «Порой кажется, что у меня живет не один питомец, а целый вольер щебечущих птиц», — писала Ласки.

В девять месяцев Хани решился на первое прямое подражание, мгновенно отреагировав на щебетание острохохлой синицы собственным «пето-пето-пето». Постепенно он добавил в свой репертуар десятки птичьих звуков и песен (особенно ему нравился крик золотистого дятла «уика-уика»), а также завывание работающей внизу стиральной машинки, звук свистка почтальона и свист мистера Ласки, которым тот подзывал собаку. Некоторые песни он пел непродолжительное время, но потом исключал из своего репертуара, обычно до следующей весны. Одним июньским днем Амелия Ласки насчитала за 16 минут певческой импровизации 143 разные песни и множество звуков, которые принадлежали как минимум 24 видам птиц, в среднем по девять в минуту.

ТАКОЙ ПРОЦЕСС вокального научения считается сложным, или «продвинутым», поскольку он похож на наш и осуществляется посредством слушания, подражания и практики. Недавно ученые сумели узнать более интересные подробности о вокальном научении у птиц — конкретно у маленькой общительной птички из Австралии под названием зебровая амадина.

У дельфинов и китов также практикуется продвинутое вокальное научение, но по понятным причинам их трудно изучать в лабораторных условиях. «В идеале, — говорит биолог Чип Куинн, — модель для исследования любого вида обучения должна иметь не больше трех генов, играть на виолончели или хотя бы декламировать классическую греческую поэзию и делать это при помощи десяти крупных, окрашенных в разные цвета и потому легкоузнаваемых нейронов. Попробуй найди такую!»

Хотя зебровая амадина не совсем соответствует этим требованиям, она как нельзя лучше подходит для лабораторных исследований. Получившие свое название из-за черно-белых полосок на горле, зебровые амадины легко размножаются, быстро вырастают и достигают половой зрелости, а главное, не прекращают своих концертов даже в неволе. Молодые самцы зебровых амадин выучивают одну-единственную любовную песню у своего отца или других самцов уже в первые 90 дней после вылупления и затем поют ее на протяжении всей жизни. «Поскольку манипулировать нейронами, задействованными в вокальном научении у людей, непрактично и неэтично, — говорит Ричард Муни, нейробиолог из Университета Дьюка, — амадины могут служить ученым хорошей заменой, позволяя нам детально изучить механизмы, лежащие в основе этого относительно сложного типа обучения, начиная с отдельных этапов этого процесса и заканчивая генами, которые всем этим управляют».

ПТЕНЕЦ ЗЕБРОВОЙ амадины начинает свой путь к зрелому пению точно так же, как мы идем к развитой речи: он слушает.