Эти ведьмы не горят

Каждый этап свидания мы готовили с Джеммой и в итоге пришли к компромиссу. Я не вправе раскрыть Морган свою истинную сущность, зато могу показать ей место, где максимально остро чувствую магическую силу. На миг кажется, что затея неудачная. Охотник знает, кто я такая, и мог проследовать сюда, в лесную чащу, где никто не услышит мои крики. Нет, не буду думать о плохом! Я же обещала: сегодня никаких Охотников. Тем более, крадись за нами другой человек, воздушная стихия предупредила бы меня. Я почувствовала бы ее дыхание.

Когда я возвращаюсь к Морган, она терпеливо ждет, закрыв лицо ладонями.

– Я здесь, – шепчу я, чтобы не напугать ее. Морган улыбается, ее радость греет меня, как солнце. – Не открывай глаза, я сама тебя поведу.

Морган протягивает руку, другой закрывая себе лицо.

– Только не дай мне упасть.

– Ни за что, – обещаю я и через купу веду ее на поляну. В паре шагов от одеяла я останавливаюсь. – Теперь мы пришли.

Морган открывает глаза и осматривает скромное место для пикника с колышущейся на ветру свечой.

– Ханна… – Морган умолкает: что-то мешает ей договорить.

Она продолжает молчать, и я не понимаю, в чем дело. Паника накрывает меня с головой. Ей не нравится. Господи, ей не нравится! Зря я все затеяла. Надо было…

Вдруг Морган берет меня за руку и притягивает к себе, одним прикосновением разгоняя черные мысли.

– Как прекрасно! – Она наклоняется и легонько целует меня в губы. – Как ты нашла такую красоту?

Тревог и сомнений как не бывало. Сажусь на одеяло и протягиваю Морган бутылку с водой.

– Моя бабушка живет в другой части леса, и я много гуляла по тропам. А полянку обнаружила в прошлом году.

– Ты часто здесь бываешь? – Морган тянется за треугольным бутербродиком, который я принесла, откусывает кусочек и с удивлением на меня смотрит. – Он с зефирным кремом и арахисовым маслом?

Я чуть розовею от смущения.

– Ну что сказать? Я кондитер, а не шеф-повар. – Я показываю на другое блюдо. – Если хочешь, вон те с «Нутеллой». Я еще и фрукты принесла. – Беру по одному бутербродику каждого вида, а Морган отправляет в рот виноградинку. – Зимой я редко тут бываю, но летом стараюсь приходить почаще. Люблю уединяться.

Морган отрывает взгляд от бутерброда.

– А я первая, кого ты сюда привела?

Я киваю и тоже беру виноградину. Кожица идеально упругая, мякоть – взрыв яркого вкуса.

– Большинство местных жителей даже по тропам не гуляют, не говоря о чаще, где их нет. Туристов я поблизости никогда не видела. Мне хотелось показать тебе место, не известное больше никому. Я надеялась, что тогда Салем станет тебе роднее. – Вытираю руки о джинсы и, подняв голову, перехватываю взгляд Морган. – Что?..

Она улыбается и качает головой.

– Ты хоть понимаешь, как это мило?

Не дав ответить, Морган придвигается ближе, кончиком носа задевая мой. На губах у нее улыбка, в глазах озорной блеск – это последнее, что я вижу, прежде чем она меня целует.

Первый поцелуй робкий и осторожный: мы словно вспоминаем, как говорить на забытом языке. Губы у Морган – мягкие и теплые, от нежных прикосновений по спине бегут мурашки. Но вот ее пальцы путаются в волосах у меня на затылке, и все меняется. Просыпается лютый голод. Появляется он в самом низу живота и поднимается к груди по мере того, когда поцелуи Морган углубляются, а язычок проскальзывает в мой рот.

Ее губ и рук не хватает, нужны другие точки притяжения, и я тянусь к Морган. Когда она приподнимает меня на колени, мои пальцы скользят по мягкому хлопку ее безрукавки. Мои руки обвивают ей талию и обжигаются, коснувшись обнаженной кожи. Морган трепещет от ласки, а я оторваться от нее не могу. Не могу насытиться ее поцелуями и ее теплом. Тем, как рядом с ней поет мое тело. Тем, что она, первая на всем белом свете, видит мою самость.

Сильный ветер треплет нам одежду и волосы. Ветер нещадно хлещет нас, только мне это не интересно. Не интересны ни Вероника, ни Совет, ни даже Охотник. Сейчас мне интересна лишь девушка в моих объятиях. Интересно то, как она притягивает меня все ближе, будто чувствует ту же отчаянную потребность, что кипит у меня в крови.

Руки Морган гладят мои плечи, скользят вниз к подолу футболки, ладони прижимаются к спине. Мне становится жарко, так жарко, словно… Я обрываю поцелуй, отстраняюсь и гашу, гашу, гашу все бурлящие внутри чувства. Теперь, когда нас разделяет расстояние, можно разобраться с магической силой, которая лавой течет по венам, – я обуздываю ее, запираю в самый темный закоулок. Ветер стихает, а с ним и жар за моей спиной. Я решаюсь оглянуться: свеча превратилась в огарочек.

– Все в порядке? – Раскрасневшаяся Морган проводит большим пальцем по нижней губе.

– Более чем. – Я улыбаюсь, хотя дышу с огромным трудом, тянусь к ее руке, и мы переплетаем пальцы. Сердце сильно колотится, и его стук наверняка слышен и Морган. – Получилось так… – Я подыскиваю нужное слово, но все мысли у меня о том, как бы обуздать магическую энергию. «Поверить не могу, что она настолько из-под контроля вырвалась».