Эти Золотые мальчики

– Ты вечно куда-то убегаешь, – небрежно бросает сестра, но ее слова все равно стреляют в самое сердце. Этим летом я часто работала в закусочной, надеясь накопить достаточно денег, чтобы купить нам обеим парочку новых вещей для школы. Но после оплаты счетов, а теперь и уведомления об отключении света, я не очень-то уверена, что мы пройдемся по магазинам.

– Знаю, – вздыхаю я. – Кажется, что это никогда не закончится.

– Так сделай себе одолжение, – громко говорит Скарлетт.

Я хлопаю дверью своей спальни и натягиваю джинсовые шорты.

– Какое же?

– Я сейчас отправлю тебе сообщение со ссылкой на скачивание приложения «Сплетни», – говорит она из коридора. – Если хочешь пережить школьную драму, предлагаю тебе играть на опережение.

И снова этот драматизм.

Собираю волосы в конский хвост и спрашиваю:

– Почему тебя все это так интересует? Ты ведь даже не знаешь этих людей. В этом приложении копаются в грязном белье северных, разве нет? Кучка снобов хвастается очередным европейским турне или тем, как они только что отклонили приглашение на премьеру какого-то фильма.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы это не прозвучало горько и разочарованно, но розовая бумажка, испортившая мне утро, усложняет эту задачу.

– Ты не захочешь стать частью этого мира, – говорю я ей, но когда в коридоре воцаряется тишина, я заправляю только переднюю часть майки и рывком открываю дверь, чтобы спросить еще раз: – Ты же не хочешь стать частью этого мира, верно, Скарлетт?

Она пожимает плечами, но не дает прямого ответа.

– А разве не все мы этого хотим? Чтобы весь мир лежал у нас на ладони?

Я прикусываю язык, лишь бы не ляпнуть то, что приходит на ум. Что мечты о подобных вещах заставляют многих девушек совершать невероятно глупые и безрассудные поступки.

– Осторожнее, малышка. Ты слишком размечталась, – предупреждаю я, но не могу с уверенностью сказать, что меня услышали.

Скарлетт высовывает язык, и, проходя мимо нее в коридоре, я взъерошиваю ее розовые волосы еще больше. Добравшись до кухонного стола, я наклоняюсь и достаю из-под него пару маминых кроссовок, которые позаимствовала.

– Скачай приложение, – повторяет Скар. Я закатываю глаза, пока она не смотрит.

– Хорошо, но только если ты помоешь посуду, пока меня не будет. Она уже три дня стоит нетронутая, и дом начинает вонять хуже, чем твои носки.

Мое заявление почти не находит отклика, ведь ее глаза, как всегда, прикованы к ярко светящемуся экрану. Мне не нравится это делать, но я все равно подбегаю к ней. Она громко возмущается, когда я выхватываю телефон из ее руки, и бросает на меня острый взгляд.

– Я просила тебя сделать это несколько дней назад, Скар. Твой телефон побудет у меня, пока не выполнишь задание, – заявляю я, что заставляет ее открыть рот.

– Что за…?

– Если возникнет чрезвычайная ситуация, пока меня не будет, мисс Левинсон не станет возражать, если ты воспользуешься ее стационарным телефоном.

– А если Шейн мне напишет?

Я представляю ее «слишком милого, чтобы можно было ему доверять», друга и пожимаю плечами.

– Я отвечу ему, сообщу, что ты наказана. Но если он зайдет, разрешаю вам посидеть на крыльце и поболтать. При условии, что посуда будет вымыта, – добавляю я. – Но я серьезно, он не должен заходить в дом, пока меня не будет. Понятно?

Сестра вызывающе фыркает.

– Серьезно? Мне теперь запрещено приводить друзей домой?

– Только не тех, у кого есть члены, – тихо говорю я себе под нос.

– Мы знаем Руизов всю жизнь, Блу. Будь благоразумна.

Она понятия не имеет, что напоминание о родстве Шейна с Рикки только вредит ее аргументам.

– Он помогает мне планировать распродажу выпечки, – добавляет она.

Я переспрашиваю:

– Распродажу выпечки?

Скарлетт закатывает глаза, а это означает, что она собирается повторить то, что мы уже обсуждали. То, что я должна была запомнить.

– На следующих выходных я снова устраиваю распродажу печенья и брауни, она пройдет на районной вечеринке. И все, что я там продам, может помочь нам в покупке продуктов или чего-то еще.

Сердце разбивается на кусочки.

Ей четырнадцать. Что нам есть – не должно быть ее проблемой. Но… увы.

Моя единственная надежда не поддаться эмоциям – это стоять на своем. Потому я притворяюсь, будто не замечаю того факта, что она начинает чувствовать бремя домашних обязанностей, как чувствовала их я в течение многих лет.

– Он не должен подходить к этому дому ближе, чем на шесть футов, Скар, – повторяю я. – Понятно?

Она снова закатывает глаза.

– Да, босс. Понятно.

– Супер, – когда я сверкаю широкой зубастой улыбкой, просто чтобы позлить ее, сестра хватает с пола в коридоре первую попавшуюся вещь – тонкую записную книжку – и швыряет ее в мою сторону.

Она промахивается, и я бегу к задней двери с сумочкой и ключами в руке. Документы, которые мне понадобятся, уже заполнены и ждут на пассажирском сиденье машины.

– Пока, ребенок, – поддразниваю я. – Не забудь про посуду.

– Ты хренов диктатор! – кричит она. – Акцент на слове «хрен».

– Продолжай, и телефон останется у меня до понедельника.