Не то будет в случае, если этик, даже буквально повторяя кантианский закон человечности, из ложной скромности остановится на одном лишь рассмотрении человечности как ценности, осудит как догматизм всякие (даже критическо-философские) метафизические построения в теории ценности, и, однако, для обеспечения возможности эмпирической приложимости закона человечности постарается однозначно установить фактические критерии этой человечности, т. е. нравственной разумности и вменимости. То, чего он, по сколь угодно научно-достоверно установленным критериям своей этики, без всякой метафизики не сможет признать за субъект нравственно-ценностного сознания, которое он (с картезианской несомненностью) осознает же в самом себе и других себе подобных, – то он никакими убедительными (в рамках его концептуальной схемы убедительными) аргументами не сможет защитить от последовательной инструментализации. Ложная скромность, боящаяся метафизического, обратится в разрушительное самомнение последнего судьи о нравственной ценности затрагиваемых нашим действием лиц и объектов. Боязнь онтологии в основах этической доктрины окажется на поверку мотивом для построения другой, и отнюдь не «лучшей из возможных», онтологии: онтологии догматического гуманизма.
209
В радикальном перспективизме, намеченном выше, и в догматическом гуманизме, находящем подобно этому последнему из верховного самозаконодательства каждой отдельно взятой личности (а для этого с необходимостью снимающего всякое подозрение на возможность радикального зла в человеческой природе), эта гуманизация нравственного мира есть в крайнем случае непростая в осуществлении технико-практическая норма, предписание по реорганизации наличной человечности на началах исторически возможно-лучшей человечности (и тогда практическим последствием такого мировоззрения бывает стремление к морально-общественной реформе), или человечности идеально-полной (и тогда следствием является утопически заряженный переворот внешнего порядка жизни, последовательно выносящий за скобки все внутреннее в этом порядке жизни: бездуховная революция).
210
211
Ibid. S. 107.
212
Цит. по: Die Seele und das Leben. S. 110.
213
Ibid.
214
215
В дальнейшем все письма Лукача и Эрнста в моем переводе с немецкого языка цитируются по изданию:
216
См.:
217
См.:
218
219
220
Цит. по:
221
222
223
Цит. по:
224
225
226
227
Формального анафематствования не было, поэтому назвать «отлучением» Определение Синода, строго говоря, нельзя.
228
Письмо A.A. Толстой от февраля 1880 г.
229
Толстовский листок. Выпуск шестой. М., 1995. С. 280.
230
Там же.
231
232
233
234
235
236
См.:
237
238