Этичный убийца

В руках у Бобби оказался пакет документов, заполненных Карен и Ублюдком. Я отдал ему не те бумаги. Недолгое облегчение, которое я испытал, сбежав от верзилы-голодранца, тут же улетучилось. Я снова чувствовал себя как на «чертовом колесе» — будто я лечу вниз головой.

— Ой, извини, — пробормотал я и сжался, изо всех сил напрягая все мышцы, стараясь запереть свой ужас внутри, не позволить страху просочиться мне в горло и изменить голос. Но все усилия были тщетны: с таким же успехом можно пытаться остановить кровь, которая хлещет из зияющей раны. Я прекрасно понимал, что чем больше времени пройдет, чем скорее я возвращусь к обычной повседневной рутине, чем глубже окунусь в привычные заботы, тем скорее я забуду эту жуткую картину: Карен, лежащую на полу с широко распахнутыми глазами, с неровной дырой во лбу и в луже крови, напоминающей нимб. Забуду этот резкий, острый металлический запах, заполонивший воздух. Уж поскорей бы только.

— Это как раз те клиенты, которых я упустил.

Я снова принялся шарить в сумке и наконец вытащил оттуда бумаги, которые заполнил раньше, еще в середине дня. Это были замечательные клиенты — тихая, скромная пара, которая жила в ветхом зеленом фургоне. У них было двое детей и четыре собаки. И все пропахло неоплаченными счетами. Обработать их было раз плюнуть.

Бобби просмотрел документы и решительно кивнул.

— Кажется, все в порядке, — сказал он и засунул бумаги к себе в сумку. — Думаю, их заявку должны поддержать.

Уже бывали случаи, когда заявки на кредит, поданные от имени моих клиентов, не получали поддержки, и я лишался премии и комиссионных. Однажды я так потерял целую кучу денег. Я работал уже третью неделю. И вот в один прекрасный день я позвонил в одну дверь, и мне открыл худощавый парень, бледный, как плавленый сыр, и совершенно лысый, если не считать тонкой полоски волос, обрамлявшей огромную плешь, — не шире ремешка, от наручных часов. На нем не было ничего, кроме коротких плавок. Он стоял в дверном проеме и улыбался.

— Ну и что ты продаешь? — поинтересовался он.

Каким-то чудесным образом я смекнул, что обычная тактика здесь не сработает, и решил честно признаться, что продаю энциклопедии.

— А, ну тогда заходи, — сказал парень. — Поглядим, что там у тебя.

Во дворе у Галена Эдвина (так звали хозяина) собралась целая толпа — восемь или девять семей. Это была вечеринка с барбекю. Пока дети плескались в пластиковом бассейне — вот уж бирюлька так бирюлька, — я обрабатывал взрослых. Всего набралось около двадцати человек. Они пили пиво, ели гамбургеры и смеялись над моими шутками — в общем, из меня получился эдакий массовик-затейник. А к концу вечеринки я продал четыре комплекта. Четыре! Это был Большой Куш. Я слышал о том, что такое бывает, но настолько редко, что каждый случай становился легендой. И за этот большой куш я должен был получить тысячу долларов премиальных, то есть за день работы мне причиталось тысяча восемьсот долларов.

И все было бы отлично, если бы не одно «но»: я не получил ни цента, потому что ни одна заявка на кредит не была поддержана. Ни одна ничтожная заявка. Такое случалось со мной и прежде, случалось и потом, но я не переставал злиться, потому что тот день стал для меня поистине трагическим. Я сорвал Большой Куш. Но все пошло прахом. Тем не менее благодаря этому случаю моя репутация значительно укрепилась. И несмотря на то что я лишился комиссионных, относиться ко мне стали с заметным почтением.

— Ну ладно, а здесь-то что случилось? — не унимался Бобби. В руках у него была заявка на кредит, заполненная Карен.

Я покачал головой:

— Когда дело дошло до чека, они вдруг заартачились.

— Черт, Лемми! Ты что же, вошел в дом и не смог довести сделку до конца? На тебя не похоже.

Я только плечами пожал, надеясь, что дело удастся замять.

— Так уж вышло. Всякое бывает, сам знаешь.

— Давно это было?

Наверное, мне стоило соврать, но в тот момент я едва соображал и не сразу догадался, к чему клонит Бобби.

— Не помню точно. Вечером. Наверное, пару часов назад. С минуту он созерцал заявку на кредит, будто выискивая

какую-то важную мелочь.

— А давай-ка вернемся. Если это было всего пару часов назад, я еще смогу их обработать — пари держу.

Я оперся рукой о машину, чтобы не упасть, и судорожно замотал головой. Я ни за что не вернусь на место преступления.

— Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

— Да брось, Лем. Вот увидишь, я их обработаю. Тебе что, деньги не нужны? Не хочешь получить премию? Подумай: комиссионные и премия! Ведь это еще четыре сотни!

— Просто я не верю, что у нас получится. Я не хочу возвращаться.

— Ну а я попробую. Хайленд-роуд — это где?

— Не помню, — соврал я и отвел глаза.

— Ладно, подожди здесь. Я зайду в магазин и спрошу.