Этика микроагрессии

[Когда] президент Буш назвал сенатора Обаму артикулированным, то, признаюсь, я подумал, что он сделал этому парню искренний комплимент. Я имею в виду, кто знал, что некоторые афроамериканцы сочтут слово на «а» оскорбительным? Многие из нас до сих пор в замешательстве.

По мнению некоторых обозревателей, если вы называете чернокожего «артикулированным», вы подразумеваете, что другие чернокожие таковыми не являются. Вы выражаете удивление тем, что афроамериканец действительно может хорошо говорить по-английски. И это снисходительность, не так ли?

Окей, может быть. Но тон г-на Буша вовсе не был снисходительным. Так что я списываю это на легкую паранойю и/или на игру в жертву.

Многие из нас знают людей всех рас, которые являются профессиональными жертвами. Они везде видят обиды. Весь мир против них, и если ты живешь в этом мире, то ты тоже против. С этими людьми трудно иметь дело. Все, что вы им скажете, может быть использовано и будет использовано против вас[7].

Обратим внимание, что О’Рейли признает, что называть афроамериканцев «артикулированными» может быть проявлением снисходительности. Но он тут же решает, что Буш не говорил снисходительным тоном. Значит, Буш, видимо, не проявлял снисходительность. Так что если кто-то обиделся, то он должен быть «профессиональной жертвой», которая «везде видит обиды».

О’Рейли упустил суть. Дело не в том, чтобы решить, является ли лично Буш (или Байден) снисходительным расистом. Дело в том, чтобы понять, что использование этого слова таким образом имеет свою историю и что эта история более очевидна для одних людей, чем для других.

Интересно, что, казалось бы, О’Рейли был открыт для этой идеи. Он также написал: «Некоторые белые сочли, что реакция на замечание Байдена была преувеличенной, но подумайте вот о чем: если бы кто-то назвал меня, американца ирландского происхождения, „трезвомыслящим человеком“, наверняка большинство ирландцев подняло бы коллективную бровь удивления»[8].

«Коллективная бровь удивления» – вот в чем дело. К сожалению, мы раз за разом уходим в сторону, пытаясь решить, действительно ли чей-то тон был снисходительным или действительно ли кто-то хотел кого-то оскорбить. Одна из главных целей этой книги – уберечь нас от напрасной драмы осуждения отдельных личностей и сфокусироваться на решении серьезных проблем на уровне общества.

Третий и последний урок из оплошности Байдена более обнадеживает: люди преодолевают свою микроагрессию. Это важный момент, потому что нам часто очень трудно говорить о пагубных моделях социального угнетения, стоящих за микроагрессией. Все боятся, что их сочтут расистами или сексистами. Когда ты злодей, никто не хочет с тобой дружить. Признаться в микроагрессии – значит ощутить себя в одном шаге от социального апокалипсиса. Но если смотреть на вещи шире и помнить, что в конечном счете речь идет о больших системах за пределами нас самих, то необязательно все сложится именно так.

Джо Байден извинился за свое глупое замечание. А два года спустя он стал вице-президентом Барака Обамы. «Броманс» Обамы и Байдена уже стал легендарным; в последние несколько дней своего правления Обама наградил плачущего Байдена президентской медалью Свободы, крепкими объятиями и титулом «мой брат». В одном интервью на их последней неделе Байден сказал об Обаме: «Он мне не нравится. Я его люблю»[9].

Наши самые незначительные действия могут ранить людей, которых мы любим: семью, коллег, президентов. Но они могут ранить и незнакомцев. Центральная идея микроагрессии состоит в том, что маленькие поступки, которые мы совершаем, будучи опосредованы большими социальными системами, могут причинить людям гораздо больший вред, чем мы могли бы подумать. Наша задача состоит в том, чтобы выяснить, насколько мы можем порицать себя и других за этот вред, как мы можем сосредоточиться на социальных системах, а не на отдельных лицах и, самое главное, как мы можем изменить наши общества, чтобы устранить большую боль, причиняемую маленькими ошибками.

Скептицизм в отношении микроагрессии