Этика. Мудрость – самая точная из наук

§ 11. Встречается и такой человек, который менее, чем следует, наслаждается телесно, и в силу того не придерживается разума; воздержный занимает середину между таким и невоздержным, ибо невоздержный отступает от разума, потому что слишком много [наслаждается телесно], а этот – потому что слишком мало, воздержный не придерживается разума и не сбивается ни на то, ни на другое. Подобно тому как воздержность есть хорошее приобретенное свойство, так остальные два противоположные дурны, чем они и оказываются. Но так как одно из них проявляется у немногих людей, и притом редко, то подобно тому как благоразумная умеренность кажется противоположной необузданности, так и воздержность – невоздержности. Так как многое говорится по сходству, то стали говорить и о воздержности благоразумного человека: ибо как благоразумный, так и воздержный человек в состоянии воздержаться от действий противоразумных, имеющих источником чувственные наслаждения; однако первый вовсе не имеет дурных страстей, а второй имеет их; и первый вовсе не в состоянии наслаждаться ими, второй же, хотя и мог бы, но сдерживает их. Подобным же образом невоздержный и необузданный, при всем различии, преследуют чувственные наслаждения, но второй делает это с сознанием, что так следует поступать, первый же этого не думает. Одновременно человек не может быть умным и невоздержным, ибо показано, что умный человек в то же время нравственный; далее, ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знание на деле; невоздержный этого умения не имеет [ου πρακτικός]. Но ничто не мешает ловкому быть невоздержным, и в силу этого-то некоторые люди, будучи умными, иногда в то же время кажутся невоздержными, ибо ловкость отличается от ума указанным в предшествующих рассуждениях образом, но по родовому понятию они близки и отличаются лишь по намерению [действующего лица]. [Невоздержный поступает] не как знающий и размышляющий человек, а как сонный или опьяневший, и потому-то, хотя он действует произвольно (ибо ведь он в известном отношении знает, что делает и ради чего), но он не порочен, ибо намерение его хорошо; он только наполовину порочен. Он также и не несправедлив, ибо зло не в его желаниях (επίβουλος); невоздержные частью не в состоянии держаться того, чего они желают, частью же они меланхолики и, значит, вовсе не способны к разумной воле. Похож невоздержный на государство, которое постановляет все, что следует, и имеет прекрасные законы, но не пользуется ими, подобно тому как насмехался Анаксандрид:

Пожелало государство, которое нисколько о законах не заботится.

А порочный человек похож на государство, пользующееся законами, но дурными. Невоздержностью и воздержностью обозначается большая степень того приобретенного свойства, чем та, которая встречается у большинства людей. Второй более придерживается разума, а первый – менее, чем на то способно большинство людей. Из различных видов невоздержности более излечим тот, которым одержимы меланхолики, чем тот, в котором при всем желании люди не придерживаются принятых решений, и легче излечимы невоздержные по привычке, чем невоздержные от природы, ибо легче изменить привычку, чем природу, привычка только потому и становится силой, что принимает облик природы, как это высказывает и Эвен: «Я говорю, о мой друг, что привычка есть не что иное, как продолжительное упражнение. И в конце концов она становится в людях природою». Итак, теперь сказано, что такое воздержность и невоздержность, и что твердость и изнеженность, и как они друг к другу относятся.

§ 12. Но философу-политику необходимо рассмотреть наслаждение и страдание, ибо ведь он создает цель, по отношению к которой одно мы называем безусловным благом, а другое – злом.