Этика. О Боге, человеке и его счастье

Священным и Божественным называется то, что назначено для упражнения в благочестии и религии. Предмет до тех пор будет священным, пока люди религиозно относятся к нему; если же они перестают быть благочестивыми, то одновременно и предмет также перестает быть священным; а если его назначат для совершения нечестивых дел, тогда то самое, что раньше было священным, делается нечестивым и скверным. Например, некое место было названо патриархом Иаковом «дом Божий», потому что там он почтил открывшегося ему Бога, но пророками то же самое место было названо «дом неправды» (см.: Ам., гл. 5, ст. 5, и Ос., гл. 10, ст. 5), потому что израильтяне, вследствие постановления Иеровоама, обыкновенно приносили там жертвы идолам. Другой пример, который весьма ясно показывает дело: слова имеют известное значение только благодаря употреблению, и если согласно этому употреблению их они расположены таким образом, что люди при чтении их побуждаются к благочестию, тогда те слова, а также книга, написанная с таким распределением слов, будет священна. Но если впоследствии эти слова выходят из употребления настолько, что теряют всякое значение, или когда книгой совсем пренебрегают – вследствие ли злого умысла или потому, что в ней не нуждаются, – тогда и в словах, и в книге не будет никакой пользы и никакой святости. Наконец, если те слова располагаются иначе или возобладает обычай применять их в противоположном значении, тогда и слова, и книги, прежде священные, будут непристойными и нечестивыми. Из этого следует, что вне души абсолютно нет ничего священного, или непристойного, или нечестивого, но бывает только по отношению к ней. Это также весьма ясно вытекает из многих мест Писания. Приведем один-два примера: Иеремия (в гл. 7, ст. 4) говорит, что иудеи его времени ложно называли храм Соломона храмом Божьим, ибо, как сам он продолжает в той же главе, наименование «Божий» можно было прилагать к тому храму только до тех пор, пока его посещают люди, которые чтут его и защищают справедливость; если же его будут посещать убийцы, воры, идолопоклонники и другие преступные люди, тогда он скорее яма для преступников. Что сталось с ковчегом Завета, Писание об этом ничего не рассказывает, чему я часто удивлялся; однако известно то, что он был сожжен с храмом, хотя у евреев не было ничего более священного и более почитаемого. На этом основании, следовательно, Писание до тех пор священно, а его речи Божественны, пока оно побуждает людей к благоговению перед Богом; но если люди им совершенно пренебрегают, как некогда иудеи, то оно ничего, кроме бумаги и чернил, [собой] не представляет и совершенно профанируется ими и подвергается порче. И потому если тогда оно искажается или погибает, то ошибочно говорить, что искажается или гибнет Слово Божье, подобно тому как во времена Иеремии ошибочно говорили, что в пламени погиб храм, который в то время был якобы храмом Бога. Это сам Иеремия говорит и о самом законе, ибо он укоряет безбожников своего века таким образом: «На каком основании вы говорите: „Мы сведущи, и Закон Божий с нами“? Поистине он напрасно был приукрашен, тростник писцов напрасно сделан», т. е. вы ложно говорите, будто вы, хотя Писание и есть у вас, имеете Закон Божий, после того как вы сделали его недействительным. Также, когда Моисей разбил первые скрижали, он не Слово Божье бросил в гневе из рук и разбил (ибо кто мог бы подозревать это о Моисее по отношению к Слову Божьему), но только камни. Они прежде хотя и были священны, потому что на них был написан Завет, по которому иудеи обязывались повиноваться Богу, однако в тот момент в них совершенно не было никакой святости, потому что иудеи, вследствие поклонения тельцу, сделали тот Завет недействительным. По той же самой причине могли погибнуть и вторые скрижали с ковчегом Завета. Итак, коль скоро целиком мог погибнуть истинный подлинник Божественного Завета, предмет самый священнейший из всех, то неудивительно, если теперь не существует первых оригинальных Книг Моисея, и неудивительно, что с книгами, которые мы имеем, случилось то, о чем мы выше говорили. Следовательно, пусть перестанут обвинять в нечестии нас, ничего против Слова Божьего не сказавших и его не осквернивших, но пусть обратят гнев, если у них может быть справедливый гнев, на древних, порочность которых осквернила и подвергла порче Божий ковчег Завета, храм, закон и всю святыню. Наконец, если они, согласно известному выражению апостола во 2-м Послании к коринфянам (гл. 3, ст. 3), имеют в себе письмо Божье, написанное не чернилами, но Духом Божьим и не на скрижалях каменных, но на плотских скрижалях сердца, то пусть перестанут почитать букву и столь заботиться о ней. Думаю, что я достаточно объяснил этим, в каком смысле Писание должно считать священным и Божественным.