Этика Спинозы как метафизика морали

Обнаруживаемая в человеческом существе однозначная корреляция между расположениями его ума и тела находит свое выражение также и в своеобразном автоматизме тех реакций, которыми сопровождается их взаимодействие с внешним миром. Иногда даже трудно отличить реакции мыслящего модуса от модуса протяженного. Например, в теореме 15 ч. III говорится об аффектах, которым подвергается ум, и при этом дается ссылка на Постулат 1 из той же части «Этики». Но в этом Постулате речь идет лишь о телесных аффектах (эффектах воздействия на человеческое тело других тел). На этом основании можно предположить, что с позиций механики формирования аффектов в этике Спинозы специфические различия между характером реакции этих двух модусов на воздействие внешней среды утрачивают свое значение. Один тип раздражителей приводит тело в состояние, увеличивающее его способность к действию; эта реакция тела сразу же сопровождается соответствующими модификациями ума, которые усиливают его способность мыслить (позитивный аффект). Но иной тип воздействия на человеческий организм может привести к противоположному результату – способность тела к действию уменьшится, а возможности ума к мышлению будут ограничены (негативный аффект). Но регистр аффективных реакций этим не исчерпывается – в них привносится ценностный оттенок: в одном случае человек будет воспринимать свои отношения с внешним миром через эмоцию удовольствия (радости), в другом – через эмоцию неудовольствия (печали). По этому поводу Спиноза замечает, что вещи, воздействующие на нас, становятся косвенной (случайной – accidens) причиной двух основных аффектов – радости и печали (III 15). Отсюда следует то, что в дальнейшем, встретившись с этой вещью, или даже просто воображая ее, мы начинаем ее любить или ненавидеть, перенося на эту вещь образ своей фантазии (воображения).

Спиноза говорит, что та или иная вещь может стать косвенной причиной третьего рода аффектов – желания. Любить воображаемую вещь – это значит стремиться как можно дольше сохранять ее образ в нашем уме; ненавидеть – значит хотеть (желать) как можно быстрее избавиться от него, удалить его из сознания, а в реальности такой аффект может вызвать у нас желание просто уничтожить предмет нашей ненависти (III 13 схол.).

В прагматической стилистике, связанной с задачей самосохранения, это звучит так: предмет нашей антипатии становится вредным для нас, а объект нашей симпатии (или любви) оказывается нам полезным в нашем стремлении пребывать в собственном существовании. Далее, столкнувшись с той же вещью вновь, мы поневоле снова приходим в состояние аффекта, который для нас с этой вещью связан.

Так рождаются основные формы нашей расположенности к миру. Как мы видим, в их формировании определяющую роль играет воображение, представляющее способность ума создавать своеобразные, как правило, неадекватные, образы (идеи) реальности. Спиноза выделяет еще некоторые особенности воображения. Во-первых, воображая какое-то тело, мы оказываемся подверженными влиянию внешнего нам объекта и зависимыми от него (II 17 схол.), этим и объясняется пассивность воображающего сознания (ума); во-вторых, аффект как определенная идея ума есть образ (идея), включающий в себя как природу нашего тела, так и природу тела внешнего. Тем самым в определение аффекта включается некий объективный (в современном понимании), невоображаемый элемент, предполагающий определенную адаптацию идей воображения к многообразию реквизитов внешних нам объектов; на формирование идей воображения влияют также и изменения в состояниях нашего тела. Различия, существующие в действующих на нас телах, приводят к дифференциации вызываемых ими аффектов: в каждом аффекте должна выражаться прежде всего природа того объекта, со стороны которого мы подвергаемся воздействию (III 56). Существует столько же видов любви, ненависти, удовольствия и неудовольствия, сколько существует таких объектов вне нас.