Этика свободы

Коль скоро свобода полагается наивысшей политической целью, для ее достижения следует использовать наиболее эффективные средства, т.е. средства, которые позволят достигнуть ее наиболее быстро и полно. Это, в свою очередь означает, что либертарианец должен быть "аболиционистом", т.е. требовать наиболее быстрого достижения свободы. Если он отрицает аболиционизм, то он не считает свободу наивысшей политической целью. Либертарианец должен быть аболиционистом, который, если бы мог, сразу же отменил все вмешательства в свободу. Следуя за классическим либералом Леонардом Ридом, который выступал за мгновенную и полную отмену контроля за ценами и заработными платами сразу после Второй Мировой войны, мы должны придерживаться критерия «красной кнопки». Так, Рид заявлял, что «если бы на этой трибуне была красная кнопка, которая бы разом отменила все меры по контролю за заработной платой и ценами, я немедленно нажал бы ее!» Настоящий либертарианец, таким образом, должен быть человеком, который бы сразу же нажал гипотетическую кнопку, отменяющую все нарушения свободы – а не некоторые, как это, скорее всего, сделал бы любой утилитарист. [5]

Антилибертарианцы и антирадикалы обычно утверждают, что такой аболиционизм «нереалистичен»; делая такое заявление они безнадежно смешивают желаемую цель и стратегические наброски возможного пути к этой цели. Важно четко сформулировать различие между самой конечной целью и стратегическими планами ее достижения; говоря короче, цель должна быть сформулирована до выхода на сцену вопросов стратегии и «реализма». Тот факт, что волшебной красной кнопки, скорее всего не существует, не имеет отношения к желательности аболиционизма как такового. Мы должны, к примеру, согласовать цель свободы и желательности аболиционизма для ее достижения. Но это не значит, что мы верим, что отмена всех ограничений реально достижима в ближайшем или отдаленном будущем.

Либертарианские цели – включая немедленную отмену нарушений свободы – «реалистичны» в том смысле, что они могут быть достигнуты, если найдется достаточное число людей, согласных с ними и в том, что если они будут достигнуты, получившаяся либертарианская система будет жизнеспособна. Цель немедленной свободы не является нереалистичной или утопической – в отличие от таких, например, целей как «уничтожение бедности» - ее реализация зависит только от человеческой воли. Если, например, все люди неожиданно и одновременно согласятся с приоритетной целью достижения свободы, общая свобода будет немедленно достигнута. [6] Стратегический план того, как должно проходить движение к свободе – совершенно отдельный вопрос. [7]

Так, либертарианский аболиционист рабства, Вильям Ллойд Гаррисон не был «нереалистичным», когда в 1830е году заявил как цель немедленное освобождение рабов. Его цель была вполне моральной и либертарианской и не была связана с «реализмом» или возможностью ее скорого достижения. Действительно, стратегический реализм Гаррисона выражался именно тем фактом, что он не ожидал отмены рабства немедленно и мгновенно. Как он сам предупреждал: «Максимально твердо настаивая на немедленной отмене, мы можем, в конечном счете, добиться постепенной отмены. Мы никогда не говорили, что рабство будет отменено одним мановением руки; но мы всегда должны бороться за то, чтобы оно так и случилось» [8]. Иначе, как проницательно предупреждал Гаррисон, «постепенность в теории - это вечность на практике».

Постепенность в теории фактически полностью затмевает приоритетную цель свободы как таковой; принятие постепенности, таким образом, не просто стратегический прием, а противоречие цели самой по себе и, следовательно, недопустимо в качестве части стратегии достижения свободы. Причина этого – в том, что как только немедленный аболиционизм единожды отвергнут, цель свободы будет задвинута на второе или третье место, уступив первое антилибертарианским соображениям, так как эти соображения будут цениться выше свободы. Предположим, что аболиционист рабства сказал: «Я выступаю за отмену рабства за пять лет». Но это означает, что отмена рабства за три или четыре года будет неправильной, и что таким образом было бы хорошо, если бы рабство просуществовало еще немного. Но это бы означало, что соображения справедливости отвергнуты и что цель сама по себе не является наивысшей в шкале политических ценностей аболициониста (или либертарианца). Фактически, это бы означало, что либертарианец защищает продление преступления и несправедливости.