Этика свободы

Однако в период работы над историей экономической и политической мысли Ротбард постоянно возвращался и к политической теории. В ответ на рост движения за охрану окружающей среды, на глаза превращающееся в движение против людей и за животных, Ротбард написал брошюру «Закон, права собственности и загрязнение воздуха»[33], в которой дал дальнейшие разъяснения понятий физического вторжения, гражданского правонарушения (деликта), причинной обусловленности, риска, бремени доказательства и ответственности. А десятилетие спустя в ответ на подъем национализма и сепаратизма, последовавшего вслед за крахом Советской империи, и рост американского мультикультурализма и принудительной «недискриминации», в статье «Нация по согласию: анализ национального государства»[34], он углубил либертарианские взгляды по проблемам наций, границ, иммиграции, сецессии. В предисловии к французскому изданию «Этики Cвободы» он сделал небольшой обзор современных работ по либертарианской теории — помимо работы Нозика это утилитаристское и контрактное либертарианство, а также минархизм, основанный на естественном праве, — и отверг их все, в силу их крайней путанности и непоследовательности. В ежемесячнике «Свободный рынок» («Free Market»), издаваемом Институтом Мизеса, он давал экономический и политический анализ текущих событий, начиная с 1982 г. и вплоть до 1995 г. Плюс ко всему в 1989 г. он основал ежемесячный «Rothbard-Rockwell Report», ставший главной трибуной для выступлений Ротбарда с комментариями по вопросам политики, социологии, культуры и религии; в десятках написанных им статей либертарианские принципы применялись ко всему спектру человеческой деятельности и опыта — от вопросов войны и наказания преступников до вопросов приватизации космоса и океана, шантажа, компенсационной дискриминации, усыновления и т.д.

Однако ни одна из этих более поздних работ не вызвала ни таких системных изменений в сфере принципов, ни отдаленных следствий, как «Этика Свободы». В них анализировались различные новые аспекты проблемы, ставились акценты, но основы уже содержались в его более раннем трактате. В отличе от Нозика Ротбард не менял своей позиции по ключевым вопросам. Действительно, бросая ретроспективный взгляд на всю его карьеру, можно сказать, что с конца 1950-х годов, когда он впервые пришел к тому, что впоследствии стало ротбардианской системой, и до самого конца, Ротбард не допускал колебаний по фундаментальным вопросам экономической и политической теории. Тем не менее, вследствие продолжительной и интенсивной работы в области экономической и политической мысли, в его более поздних работах стало очевидным смещение тематического акцента, и больше всего это заметно в тех нескольких сотнях статей, которые он написал в последние годы своей жизни. Помимо экономических и политических проблем Ротбард все более сосредотачивал свое внимание и подчеркивал важность культуры как социологической предпосылки либертарианства.

Либертарианство в том виде, как оно разрабатывается в «Этике свободы», представляет собой политическую философию, не больше и не меньше. Оно дает нам ответ на вопрос о том, какие действия правомерны, и им, следовательно, недопустимо препятствовать на законных основаниях с помощью физической силы, а какие действия неправомерны и потому могут повлечь за собой наказание. Однако ничего не говорится относительно следующего вопроса о том, должны ли все правомерные действия быть одинаково допустимы или они могут повлечь за собой тот или иной вид наказания ниже порога физического насилия — общественное осуждение, остракизм, исключение и изгнание.

Даже с учетом ограниченности области приложения «Этика Свободы» несет отчетливый аромат старомодности и представляет либертарианство как очень консервативную доктрину. Самым очевидным указанием на это служит уже отмечавшийся нами акцент на том, что наказание есть необходимое дополнение к собственности. Если говорить более определенно, то Ротбард представил современное строгое обоснование традиционному принципу пропорциональности наказания, содержащееся в lex talionis[ Закон равного возмездия (лат.). — Прим. ред.] — око за око или, как он уточнил, два ока за око. Он отвергал теорию наказания как сдерживания и реабилитации, ввиду ее несовместимости с правом частной собственности, а вместо этого защищал идею прав жертв и реституции (компенсации) и/или идею возмездия, как существенную для справедливости; он приводил свои аргументы в пользу таких старомодных институтов, как принудительный труд, узаконенное рабство для признанных виновным преступников, выступал за долговые тюрьмы; его исследования причинности и ответственности, бремени доказывания и надлежащего предположения о риске — неизменно демонстрировали приверженность консервативным моральным представлениям о строгой индивидуальной ответственности и подотчетности.