Этика войны в странах православной культуры

Дальнейшие свидетельства о разных формах служения в ходе войны, в том числе с оружием в руках, которые исполняли верующие, об их жизни и подвигах, их государственных и духовных наградах ведут автора к главе «Война и вера», в которой показывается, что «война с многих смыла наносной атеизм»,[252] как происходил религиозный подъем, увеличивалось количество верующих, открывались храмы. Приводя документы специальных служб о возникающем запросе на религиозную проповедь и духовную поддержку как в армии, так и в тылу, автор представляет множество личных свидетельств того, как солдаты и офицеры обретали веру. Так, повествуется о свидетельствах православной веры маршала Г. Жукова,[253] воспоминаниях солдат и офицеров о чудесах, о силе материнской молитвы, о стойкости духа и крепости веры. Одна из глав посвящена боевому пути отца автора книги М. А. Зоберна (гл. 13). Красной нитью сквозь данные свидетельства проходит идея о том, что «по всем стратегическим соображениям мы должны были войну проиграть. Но победа осталась за нами потому, что мы были духовно сильнее».[254] Финальная глава посвящена свидетельствам празднования дня Победы, размышлениям о значимости и о цене победы в Великой Отечественной войне. Одним из важных уподоблений становится сопоставление испытания войной с Голгофой:[255] «Этот же путь Христа есть путь Церкви Православной и путь каждого спасающего себя христианина. Как известно, Церковь росла и крепла на крови мучеников и подвижников веры, а своим последователям Христос говорил: „Вы печальны будете, но печаль ваша обратится в радость“ (Ин. 16:20)».[256] Однако вновь возникает мотив неотделимости православия от русского патриотизма, от особенного героизма русского народа, ибо «С нами Бог! Разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!»[257] Данный возглас, заимствованный из пророка Исайи (Ис. 8:5–10) в православном предании, толкуется, например, Василием Великим, как свидетельство о явлении Бога людям в Иисусе Христе, здесь же скорей возникает образ из видения Константина «Сим победиши!».

Таким образом, выстраивая определенную логику своего изложения, автор, иногда нарушая хронологию, создает внутренне связный нарратив «православия, переживающего войну», «живой религии» во время войны. В этом повествовании из мозаики личных свидетельств складывается коллективный опыт православных верующих, которые на первом этапе войны разделяли патриотические чувства большинства советских людей и, несмотря на предшествовавшие войне гонения на Церковь, сочли эту войну оборонительной, а потому справедливой, требующей искренней жертвенности в борьбе против немецко-фашистских захватчиков. Дело защиты Родины не ограничивалось мирными средствами, православные не чувствовали никаких противоречий со своей верой и тогда, когда финансировали, производили или брали в руки оружие, когда молились не только о мире и упокоении павших, но и даровании победы, о низвержении врага. Однако патриотические чувства защиты Родины, по мере ознакомления со зверствами оккупантов, сменяются искренней ненавистью к врагу, гитлеризм предстает абсолютным злом, а не только национальным врагом и захватчиком. Складывается образ священной войны, которую ведет «освященный молитвой и верой» русский народ с Антихристом. Цель войны поэтому уже связана не столько с обороной, сколько с истреблением этого зла, искоренением его из человеческой истории. Возмездие за совершенные преступления требует выведения нацистов из-под действия заповедей о прощении и любви.

Убеждения, принципы понимались верующими не абстрактно, а интерпретировались в контексте их личного и коллективного опыта, были неотъемлемой частью их повседневной фронтовой или тыловой жизни. Более того, в этом повествовании, хотя основная масса свидетельств приводится от лица простых верующих или священников, не остается сомнений, что ведущую роль в том, какое направление выбиралось сообществом православных, играло священноначалие, даже точнее, митрополиты Сергий, Алексий и Николай. Именно они были теми, кто встречался со Сталиным в 1943 г. и кто получил поддержку от советского правительства для ведения пропагандистской работы как внутри, так и во вне страны. Резкое осуждение коллаборантов в первые месяцы войны, распространение информации о преступлениях фашистов в церковной печати и об освобождении РПЦ от государственных репрессий после знаменательной встречи оказали большое влияние на нравственную оценку событий и на моральное состояние верующих как в СССР, так и за рубежом. Таким образом, вопросы идентичности оказываются неотделимыми от вопросов о власти, от выбора, который делают руководители и тем самым задают рамки выбора для своих пасомых.

«На войне атеистов не бывает»