Этикет & шпионаж

Софрония от удивления заморгала, отнюдь не сопровождая это надлежащим хлопаньем ресниц. Леди Линетт была бы весьма оскорблена.

— Должно быть, это странно.

— Ты и понятия не имеешь.

— А они все солдаты? — подняла голову Димити. — Как капитан Ниалл?

— Разумеется.

— Ну, тогда это объясняет твои манеры, — ехидно заметила Моник.

Софрония кинула на нее взгляд.

— На твоем месте я бы следила за языком. Шиак хорошо управляется с оружием, а судя по нашему опыту с налетчиками, тебе в этом до нее далеко.

— Спасибо большое, Софрония.

У Шиак был такой вид, будто она старается покраснеть.

«Старается, подумать только».

— Ну надо же, — фыркнула Моник, — ну разве не подружки?

— Как я понимаю, сама ты на это не способна, Моник. У тебя есть хоть одна настоящая подруга? — парировала Софрония.

Димити ахнула и мигом вмешалась, меняя разговор, чтобы смягчить оскорбление. Димити была, по всеобщим понятиям, очень примерной девочкой.

— А капитан Ниалл похож на других оборотней?

Шиак изогнула бровь:

— Что ты имеешь в виду?

Димити лишь покраснела. Она, в отличие от Шиак, владела этим мастерством в совершенстве. Ее круглые фарфоровые щеки потемнели, но румянец не расползся дальше. Она проделывала это столь хорошо, что под руководством леди Линетт теперь изучала, как лучше овладеть удачным выбором времени.

— Когда кто — то краснеет так очаровательно, как ты, душечка, он должен стать знатоком точного исполнения!

Софрония осуждающе посмотрела на Димити:

— Я считала, что у тебя прогрессивные родители!

— Так и есть, но это не значит, что я встречала много оборотней.

— Нет?

— Ну, вообще не встречала.

Шиак рассмеялась:

— Поверь мне, в целом они себя ведут отнюдь не прекрасно.

— Такое заживление раны, как у него, удивительное, — заметила Софрония.

— О, не напоминай, Софрония, — приложила руку ко лбу Димити и побледнела.

— Я слышала, что они лучше всех умеют… о — ла — ла, — сказала Приши и вызывающе покачала бедрами.

Софрония ощутила, как у нее вспыхнуло лицо от намека, и точно знала, что краснеет совсем не очаровательно. Красные пятна по всему лицу вкупе с веснушками придавали ей лихорадочный вид. Уж ее — то наставляли по возможности совсем не краснеть.

— Опыт, полагаю, — невозмутимо бросила Шиак.

— А у тебя что, тоже есть собственный опыт? — подпустила шпильку Моник.

— Ну ты и вредина. Стая — это семья! — заметно возмутилась Шиак, что только ободрило Моник.

— Помахивающая тебе хвостами?

Софрония кинулась на выручку Шиак, пока та не сотворила какое — нибудь насилие.

— Должно быть, здорово расти в стае. Замечательное детство.

— Больше походит на то, что у тебя шесть разных отцов и каждый со своим собственным безоговорочным мнением о воспитании.

— Правда? — встрепенулась Димити. — Строгие родители? Мои тоже. А что с твоей мамой?

Шиак покачала головой.

— Поэтому меня и послали сюда. Все они в настоящий момент холостяки. И Грэмпс решил, что я малость неженственна и нуждаюсь в полировке.

— Только представьте, — вмешалась Моник. — Меня и в компании с оборотнем.

— Может, тебе лучше не заниматься оттачиванием манер? — обратилась к Шиак Димити. — Мамочка закончила эту же школу, поэтому, хочешь не хочешь, и мне ее не избежать. Но ты уже леди по рождению, так почему бы не уехать и не вести жизнь истинной леди? Мамочка говорит, что я чрезмерно грежу наяву и мне стоит научиться убивать кого — нибудь изредка. А тебе и учиться не надо.

— Кроме твоих постоянных обмороков, — заметила Софрония.

— Верно. Боюсь, мне суждено остаться для нее ужасным разочарованием.

Шиак состроила гримасу.

— У меня преимущество. Старина Грэмпс понятия не имеет, как следует себя вести молодой леди, поэтому он ограничится тем, что будет благодарен за любое улучшение.

— Даже за очень незначительное? — вставила Моник.

— Точно! — с усмешкой ответила Шиак, решив не отвечать на оскорбления.

У нее была приятная улыбка, от которой разбегались морщинки в уголках странных желтых глаз. Софрония подумала, не объясняется ли природа ее глаз наследством оборотней.

Приковылял Плосконюх.

Девочки продолжали ронять перчатки и, опуская веки, сопровождали взглядами их падение. Занятие быстро превратилось в поспешное подхватывание перчаток с пола, поскольку Плосконюх решил, что это новая чудесная игра. Он старался первым поспеть к упавшим перчаткам и проглотить их: при таком положении дел пришлось бы ждать, когда вещицы появятся с другого конца мехопесика — то есть, если они попали бы в запасливый отсек, а не в котел.

— Ох, ну надо же! — воскликнула Приши, расстроившись, когда не оказалась достаточно проворной и Плосконюх первым добрался до ее лиловой перчатки и замазал ту кипящей слюной, текущей из парового двигателя, прежде чем вещицу смогли отобрать.

— Не понимаю, почему ты все еще его держишь, — заявила Моник. — Он ходячая неприятность, и я уверена, что тебе попадет, если кто — нибудь его найдет.

— А что, ты собираешься доложить?

— Я не доносчица! — глубоко оскорбилась Моник.

— Твоя единственная искупительная черта?

— Ой, ля, — возмутилась Моник. — Так уж случилось, что мне нравится быть безупречной.