Этикет следствия

Виктор совершенно не хотел вспоминать это – но… Тощий труп, обмотанный бинтами. Адский голод в глазах, магичка, обнимающая остывшее тело…

– Упокой, Господи, душу Олега, вашего верного секретаря, фрайин.

Стоп! Идиот. Растекся лужей, романтик чертов!

Если герцог назвал смерти Олега и Анжея их общим трауром, значит, он в курсе, что никакой обоюдной драки не было!

Значит, закрытие дела – не приказ князя, а самодеятельность протектора. И шансы намного больше, чем казалось ранее.

Работаем!

– Простите, сударыня. Когда Болеслав Кошицкий отказался от претензий?

– Сегодня, с утра. Я была готова к очень жестким переговорам, но он перед началом совещания принес извинения за необоснованные подозрения. Видимо, князь Николай ему рассказал о результатах. Спасибо, – мягко улыбнулась она, – что доказали невиновность Олега. У вас ведь уже есть подозреваемый?

– Есть догадки. Пока без весомых доказательств. Я не могу…

– Ничего. Просто мне очень страшно, – она вздохнула и грустно посмотрела Виктору в глаза, – мне так страшно было только в Эзельгарре, много лет назад… Но тогда я боялась бывшего мужа. А сейчас… Я не знаю, кого боюсь. И это хуже всего.

– Мы прикладываем все усилия для обеспечения вашей безопасности.

Валькирия стояла в нескольких шагах от них, Виктор мог поклясться, что она не слышит разговор – но в неуловимом движении плеч телохранителя фрайин отчетливо, издевательски угадывалось: «Ага, вы. Прикладываете. Молодцы».

– Спасибо, – так же тихо ответила Ингрид. – Я прошу вас сопровождать меня на сегодняшнем балу у князя. Слуга-телохранитель в бальной зале – вопиющее нарушение этикета, а мне… Мне действительно очень страшно.

– Почту за честь, – поклонился Виктор.

Светлая мысль: «А как же конунг? Зачем вам какой-то следователь, если есть родной брат? И вообще, что вам угрожает при всем благородном собрании?» – утонула в совершенно неуместной радости от приглашения. Мало ли какие дела запланированы на этот вечер у конунга Магнуса? И мало ли какие мотивы у фрайин…

Главное – он сможет совершенно обоснованно находиться рядом с ней.

Мысленно усмехнувшись собственной наглости, Виктор перестал об этом задумываться.

А зря.

Глава 22

На гнездовских приемах для высшего света Виктору бывать не доводилось. Не присылают в управу приглашения для следаков, такое вот упущение княжеского церемониала.

Виктор ерничал и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Одно дело – опрашивать свидетелей, совершенно другое – делать вид, что ты свой среди блестящего заозерского общества.

«Ладно, – плюнул он мысленно, – постараюсь вспомнить хорошее воспитание и никому на ногу не наступить. И вообще – это работа, а не развлечение».

«Угу, – тут же самокритично всплыло в голове, – а как насчет танца с прекрасной дамой? Она тебе явно симпатизирует, вряд ли откажется…»

Поначалу все шло неплохо. Принципиальной разницы между приемами в Империи и в Гнездовске не было. Фуршет, бал, карточные столы… Все знакомо.

Виктор постоянно держал фрайин Ингрид в поле зрения, особенно когда она вела светские беседы с гостями. Старался делать это не слишком заметно, а позже плюнул на этикет: пусть его сочтут влюбленным дураком, не жалко. Дело есть дело, а что там подумает местный высший свет – неважно. Он для них уж точно не фигура.

Конунга действительно не было видно. Он появился в самом начале, станцевал один вальс с княжеской дочерью Миланой и куда-то пропал вместе с герцогом Кошицким. Князь как радушный хозяин занимал гостей. Славомир, его оруженосец, все время был рядом со своим господином. Барон Кроск веселился вовсю, играя в карты с несколькими местными главами богатых родов. Он постоянно за чем-то гонял Кори. Запыхавшийся парень, пробегая мимо, приветливо поклонился Виктору.

Следователь мимолетно пожалел его: да уж, повезло Кори с сюзереном…

Эзельгаррцы, барон и его бастард-секретарь, тоже были здесь. Барон, когда-то тучный, а теперь болезненно исхудавший старик, как обычно, сидел в кресле-каталке. Петер какое-то время возил его по залу и замирал за спинкой кресла, когда барон с кем-то разговаривал. Но довольно быстро барон устал, и они удалились.

– Привет, – прозвучал сзади тихий голос магички.

Виктор оглянулся и только благодаря выдержке сумел не воскликнуть «чур меня!», вместо этого выдавив светскую улыбку.

Анна была накрашена. Она не стала от этого красивее, даже симпатичной ее все еще было трудно назвать, но благодаря косметике Анна выглядела хотя бы не такой тусклой. Виктор предпочел бы ее прежний образ – привычнее как-то. В этой «боевой раскраске» и в модном платье с массой оборочек и рюшей эксперта было не узнать. Только лицо светилось пугающе знакомой смесью неловкости и неприкрытого удовольствия. Она была похожа на кошку, объевшуюся краденой сметаной: плохо, конечно, что хозяйка орет и машет веником, но как приятно-то!

– Привет. Маньяка провоцируешь? – негромко спросил он.