Этимологии. Книги I–III: Семь свободных искусств

в Испании составляли тогда еще немногочисленные, но постоянно прибывающие из Палестины евреи. Основным языком общения и управления также оставался латинский. Это было, конечно, очень неплохо для варваров, так как ни франки в Галлии, ни лангобарды в Италии по-латыни уже не понимали.

Религия была постоянным источником трений в VI в. между испаноримлянами, которые придерживались православной веры, и их арианскими правителями. Временами эти трения переходили в открытое восстание. Наиболее ярким священником, взявшим на себя бремя искоренения арианской ереси в Испании, был Мартин (ок. 520–560 г.), епископ Браги. Противостояние закончилось торжественным переходом в 589 г. короля Рекареда I и его окружения в православие на 3-м Толетанском соборе, чем утверждался союз между испаноримлянами и визиготами — политическое единство было достигнуто через церковное. На том же соборе, к слову сказать, было впервые сформулировано еретическое «Filioque» — добавление к Символу веры, утверждающее возможность исхождения Св. Духа равно от Отца и от Сына, чем производилось умаление третьей ипостаси Св. Троицы, а соотношение лиц в Троице приравнивалось к простому соотношению свойств, исключая ипостасный характер каждого лица Божества.

Законодательство королевства было основано на принятом в 506 г. Lex Romana Visigotorum, кстати, запретившем язычество раньше, чем это было сделано на Востоке (в 529 г.), но установившем равноправие арианства и православия.

Задача же поддержания гражданского управления почти целиком ложилась на плечи церкви, так как только образованный клир и был на это способен. Именно в Испании церковь впервые в христианском мире стала «ядром политической системы», консолидируя общество. Конкретно высшая власть церкви осуществлялась соборами епископов в Толете, которые собирались очень часто и во многом ограничивали власть королевскую. Эти же соборы представляли собой суды высшей инстанции.

Наконец, еще об одной государственной задаче — образовании — следует рассказать подробнее, так как она имеет непосредственное отношение к нашей главной теме. Отличительной особенностью западной половины Империи, определившей на многие столетия судьбы Западной Европы, было практически полное отсутствие бюрократического государственного аппарата, который сохранился в Византии. Соответственно, задачи поддержания корпуса образованного чиновничества здесь не стояло. К VI веку в Испании уже сложилось то социальное устройство, которое с некоторыми изменениями просуществовало до эпохи буржуазных революций: laborantes («трудящиеся»), militantes («воюющие») и oratores («молящиеся»); это были три совершенно разных мира с разными представлениями о жизни, добродетелями и законами. «Трудящиеся» составляли основную массу крестьянского населения и прислуги; в основном, это были автохтоны. «Воюющие» — это военная власть, которая в те времена не отличалась от исполнительной; она составлялась, главным образом, из немногочисленной потомственной аристократии варваров-пришельцев. О «всеобщем образовании» в этих условиях не могло быть и речи. Прежде всего, никто не собирался заниматься обучением «трудящихся»: их задачей была работа, а для этого — овладение практическими навыками сельского хозяйства и ремесла. От «воюющих» также ожидали, в первую очередь, проявления военных и административных талантов: ведь даже спустя столетия большинство европейского рыцарства, и даже зачастую короли, оставались неграмотными. Хотя справедливости ради надо сказать, в правящей верхушке Толетанской империи с образованием дела обстояли лучше, например, король Сисебут даже сочинил несколько десятков правильных латинских гекзаметров по поводу лунного и солнечного затмений. Но подлинное образование предназначалось именно «молящимся», и уже второй собор в Толете 531 г. обратил особое внимание на воспитание клира. Детей, которых предназначали в белое духовенство, помещали в «дом при церкви» под руководство епископа, причем именно своего без права передачи их в другой епископат, чтобы сам «епископ не получил возможности пребывать в грубом невежестве и безграмотности». Поскольку светские школы просто погибли вместе с распадом административного аппарата Римской империи, задача образования целиком перешла к церквям и монастырям, то есть к кафедральным и монастырским школам. Но содержание образовательных программ было позаимствовано из учебной литературы времен античности, то есть было чисто светским. Поэтому для церкви имели первостепенное значение христианизация и десекуляризация наук, и в целом эта задача была решена к середине VI в., то есть в сочинениях Кассиодора[631].

Таким образом, после удачного разрешения внешне- и внутриполитических проблем в конце 580-х гг., визиготская империя могла переходить к планомерному государственному строительству и образованию. Исидор Севильский как раз и оказался тем человеком, который выполнил обе эти задачи так талантливо, как это было возможно в его время.

Эписодий 2. Жизнь Исидора Севильского