Этюд в черных тонах

Хороший вопрос. Какие у нас были отношения? «Он был мой тряпичный „медведь“ с черными глазами», — едва не вырвалось у меня, но я сдержалась. Я поняла, что такой ответ создаст дополнительные сложности.

— Он… был… мой… друг.

— «Был». — Мертон ощупывал это слово, глядя на шипастые усы, как будто оно застряло в волосках. — Он больше не ваш друг? — (Я покачала головой.) — Прекрасно. Но…

— Всегда отыщется «но», — довольно воскликнул сержант Джеймсон. Он записывал мои ответы.

— Но как это… переводится, мисс Мак-Кари? Вы были любовниками?

Вопросы Мертона походили на выстрелы по убегающему оленю. Только потом, уже опустив ружье, охотник давал себе время проверить — есть ли кровь, хромает ли животное или до сих пор невредимо.

— Мы расстались две недели назад, — сказала я. — С Робертом что-то случилось?..

Мертон наклонился надо мной так резко, что я подумала — сейчас он меня ударит.

— Мисс Мак-Кари, вы позволите нам делать свою работу?

— Простите.

— Когда вы в последний раз видели мистера Милгрю?

— Почти неделю назад… на пляже.

— В ту ночь, когда были убиты Дэвид Тейлор и малолетний Дэнни Уотерс?

— Да. — Я кивнула.

— Почему вы находились на пляже в такое время? Вы работаете медицинской сестрой в Кларендон-Хаусе…

— Я вышла немного освежиться… У меня болела голова.

— Голова болела после того, как вы вечером сходили в театр с доктором… — Мертон сверился с какими-то записями, — …Дойлом?

Отпираться было бесполезно. Я еще раз кивнула.

— А до вашей встречи на пляже? Когда вы виделись с Робертом Милгрю?

Мне показалось, что они и так знают все ответы и просто дожидаются, когда я совру и угожу в западню. Вспомнив, как мы с Робертом ходили в ресторан, я задумалась об Эбигейл. Девочка, обнимающая сама себя. Ее тело — это вертикальная линия в центре и симметричное пространство плоти по обе стороны. Я не хотела о ней думать, но этот образ впечатался в мою память.

— Но если вы не желали его больше видеть, почему же вы снова встретились на пляже?

Я ответила, что в тот вечер, когда я вышла из театра, Роберт за мной следил.

— Вы поссорились?

— Да.

— Из-за чего?

— Он хотел, чтобы я отказалась от работы в Кларендоне.

— Почему?

— Чтобы я уехала вместе с ним в Лондон.

— Так вы жили вместе?

— Нет. Но… он сказал… что предпочитает Лондон.

— Он намеревался жить с вами?

— Нет.

Мертон скрестил руки на груди. И насмешливо уточнил:

— Значит, вы намеревались отказаться от своей работы в Портсмуте и проживать в Лондоне одна, потому что он так захотел…

— Нет. Я сказала ему, что не поеду.

— Вот почему вы отправили ему эту записку. — (Я кивнула.) — Но каков же был ваш план? Вы, по-видимому, друг друга любили. Он захотел, чтобы вы перебрались в Лондон…

— Он хотел, чтобы я жила там, потому что так нам было бы спокойнее, когда… он будет меня навещать.

— Когда он будет вас навещать. — Мертон понимающе кивнул. — Чем занимался мистер Милгрю?

— Он моряк на торговом судне, на «Неблагодарном».

Мертон скинул пиджак и теперь сидел на столе, держась с краю, чтобы не создалось впечатление, будто он подбирается ко мне поближе. Руки в карманах, как и всегда. Услышав мой последний ответ, инспектор переглянулся с сержантом. Это вытянутое покрасневшее лицо перегруженного работой чиновника ничуть не походило на лицо Мертона-триумфатора, каким он месяц назад явился из Лондона, чтобы разобраться в деле об убийстве бродяги Хатчинса. Теперь на лице его залегли суровые складки. Черты его окаменели под грузом ответственности.

Джеймсон ответил неопределенным жестом. Мертон снова перевел взгляд на меня:

— Откуда вы знаете?

— Он… он так говорил.

— А что еще он вам говорил?

— Говорил, что приехал в Портсмут, чтобы увидеть меня.

— Чтобы увидеть вас, — повторил Мертон, как будто мои ответы представлялись ему невероятными.

— Да.

— Вы знаете, в какой гостинице он остановился?

— Нет.

— Он что-нибудь рассказывал вам о своей бродячей жизни на улицах Лондона?

Я не поверила своим ушам:

— Роберт?.. Нет, он ведь…

— Вы упрекали его за безденежье, ведь у него не было денег для совместного проживания, это правда?

— Я…

Мертон склонился надо мной, усы его сделались пугающе громадными.

— Все верно, мисс Мак-Кари? Быть может, вы не упрекали его в бедности? Женщины, как правило, презирают мужчин, неспособных их содержать…

— Я… я… не презирала его.

— Но когда он приходил, он просил у вас денег.

Я что-то почувствовала. Такое ощущение возникает, когда проводят грубым предметом по нежной коже. Словно внезапная вспышка. Я поняла это, посмотрев на Джеймсона, который раздувал щеки и записывал нашу беседу, поглядывая на обожаемого инспектора. Все вокруг стало красноватым. Воздух пропитывался напряжением, словно в ожидании развязки.

— Да, — ответила я со слезами на глазах.

— Он сильно разозлился на вас в Лондоне, узнав, что вы собираетесь переехать. Ему внушал отвращение этот город, полный старых нищих матросов, напоминавших о его собственном позорном бродяжничестве… Но вы, такая здравомыслящая, практичная, как и все женщины, презирали его за жизнь в нищете…