Этюд в черных тонах

— До встречи, доктор, — ответила я.

— Мы будем здесь, — проворковал мистер Икс, — и мы откроем это шампанское, чтобы отпраздновать мою истинную победу. Святой отец, вы уверены, что не хотите изменить свой последний ход?

— С чего бы я стал это делать? — нахмурился Филпоттс.

— Просто если вы съедите мою ладью, я выиграю партию.

Священник надолго задумался.

— Непростительная ошибка! Я не заметил ловушку со слоном! Стоит мне сдвинуть ферзя — и я освобождаю путь слону! Ох, какая ужасная ошибка!..

— Ваша религия учит прощать. Не убивайтесь так, откажитесь от этого хода, и мы продолжим. Мисс Мак-Кари, пожалуйста, вычеркните его из записи.

— Вы великодушный противник, сэр, — серьезно изрек священник и переставил фигуры обратно.

Уходя, Дойл посмотрел на меня и комично поднял брови. «Вы медсестра, — как будто говорил он. — Страдайте за меня».

2

Я не страдала, по крайней мере вначале (мне пришлось пострадать позже, в ту самую страшную ночь в моей жизни); наблюдение за этой экстравагантной парой и шифрованная запись ходов отчасти отвлекали меня от моего собственного кошмара. Мужчина в кресле диктовал свои ходы с самым невозмутимым видом. Я не замечала в нем и намека на сожаление о моем отъезде, назначенном на следующий день, — он действительно хотел, чтобы я уехала. Ну а я — на что я надеялась? На его сочувствие? Возможно, дело просто и без прикрас состояло в том, что мистер Икс невыносим? Его семья, все его родственники вычеркнули его из своей жизни. Теперь мне предоставлялась возможность сделать то же самое. Почему это было для меня так сложно? Что объединяло меня с этим большеголовым человеком помимо нескольких воображаемых понятий, заключенных в кавычки, — «скрипка», «дворец», «тайная группа», «театр наслаждения» — и… нескольких слов?

«Слон пять конь ферзь».

Он назвал меня прекрасной. Так все и было, Энн Мак-Кари. В его глазах ты красива. До него меня так никто не называл. И сколько бы мой рассудок ни предупреждал, что это всего-навсего комплимент, я услышала в его словах искренность…

«Ферзь три ладья ферзь».

— Сын мой, ваша манера приближаться, отдаляясь, по меньшей мере любопытна… Вы держите меня, держите, но не наносите последний удар. Чего вы добиваетесь? Попробуем тогда так…

— С вашего разрешения, — вклинилась я, потому что внезапно поняла, что больше не могу. — Мистер Икс… Мистер Холмс.

— Да, мисс Мак-Кари?

— Простите, что прерываю вас, но я должна навестить других пансионеров.

Я решила, что язвы лорда Альфреда С. влекут меня куда сильнее.

— Ну разумеется, мисс Мак-Кари, вы же на работе. И добавлю, не беспокойтесь за нас: мы с отцом Филпоттсом можем сделать перерыв. Или вы не согласны, святой отец?

— Даже Господу понадобился отдых на седьмой день. Но умоляю вас, мисс, возвращайтесь к нам раньше семи дней… Последний паром…

— Святой отец, я совсем ненадолго, — пообещала я, не в силах оставаться там ни минуты.

Когда я вернулась после перемены бинтов, измерения температур и раздачи лекарств, уже темнело. Мужчины были погружены в беседу, из которой мне удалось услышать только несколько слов.

— Как любопытно! — воскликнул Филпоттс. — Но ваша семья имела право… Ох, да что это с вами, сэр?

Я увидела, что мистер Икс с ног до головы охвачен дрожью. А потом его маленькое тело изогнулось дугой, раздался душераздирающий крик. Мистера Икс выгнуло так, что ноги его ударили по доске и фигуры взлетели на воздух, как будто внутри каждой из них что-то разорвалось.

3

В первый момент мы со священником только и могли, что защищаться от града деревянных фигурок. Но я помню, что оказалась рядом с моим пансионером еще прежде, чем последняя фигура упала на пол.

— Он задыхается! — крикнул Филпоттс.

Лицо мистера Икс налилось краской, воздух перестал поступать в трясущееся горло, с губ его слетали ужасные хрипы.

Да, он задыхался, но все еще дышал. Изо рта его вытекала струйка (определенно, это была желчь), а я в это время наклоняла его голову, пытаясь сохранять хладнокровие, — ну пожалуйста — и вспомнить по крайней мере — давай, Энни, давай, тупица, — навыки первой помощи… Я держала его крепко, под моими руками билось тело дикого зверя. Волосы выбились у меня из-под чепца. Энни, теперь это точно они. Это конвульсии, а не скрипка. Теперь это не музыка, раньше тоже была не музыка, но теперь… я пригибала его голову к плечу, я удостоверилась, что он дышит. Руки, мокрые от рвоты, соскальзывали с его подбородка. Нет, нет, пожалуйста! Энни, ты все делаешь неправильно. Нет, не так. Конвульсии начали затихать, но глаза его были как два белесых полумесяца, а тело оставалось твердым как камень. На губах висела слюна. Я попыталась нащупать пульс — безрезультатно.

— Боже мой… — произнес кто-то за моей спиной — не знаю кто, я забыла.

— Помогите… — попросила я этого не-знаю-кого. — Помогите перенести его на постель.

— Сейчас-сейчас, — откликнулся голос.