Этюд в тонах Шарлотты

Вечеринка проходила в подвальной кухне. Помещение забивали тарелки и кастрюли, тут имелась даже ветхая плита на четыре конфорки, а сковородки были настолько побитыми, словно прошли войну. Том прижался к плите, пока я закрывал за нами дверь, и на его жилетке тут же отпечатался жирный след от ручки в форме полумесяца. Девушка, стоявшая рядом со стаканом в руке, слегка улыбнулась и снова повернулась к своим друзьям. Здесь было человек тридцать минимум, и все теснились как сельди в бочке.

Схватив меня за руку, Том принялся плечом прокладывать нам дорогу через крошечную кухню. Возникло чувство, что меня тащат через темный и влажный шкаф в какую-то пьяную Нарнию.

– Это местный барыга, он с придурью, – шепнул мне Том. – Продает наркотики. А это сын губернатора Шумера. Он наркотики покупает.

– Класс, – отозвался я, слушая вполуха.

– А вон тех двух девчонок видишь? Они «летуют» в Италии. Ну, это их словечко – как зимуют, только наоборот. Их папаши рулят офшорными делами по добыче нефти.

Я удивленно приподнял брови.

– Что такого? Я же нищий, я обращаю внимание на такие вещи.

– Ага. – Если это была шутка, то она получилась так себе. Несмотря на съеденный молью жилет, в нашей комнате у Тома стоял самый маленький и тонкий ноутбук, который я когда-либо видел. – Ты-то нищий.

– Смотря с кем сравнивать. – Том продолжал волочь меня за собой. – Мы же с тобой – верхушка среднего класса. Крестьяне.

На вечеринке было шумно и людно, но Том твердо вознамерился протащить меня до самой дальней стены. И я не понимал зачем, пока не расслышал из-за завесы сигаретного дыма странный голос.

– Играем в «Техасский Холдем»[3],– неестественно отчетливо произнес он с хрипотцой, словно какой-то пьяный греческий философ вещал на вакханалии. – Вступительный взнос сегодня пятьдесят долларов.

– Или душа, – прощебетал другой голос, абсолютно обычный, и две девушки, сидящие перед нами, засмеялись.

Том повернулся ко мне с ухмылкой:

– Это Лена. А вот та – Шарлотта Холмс.

Первым, что я увидел, были ее волосы до плеч, прямые, черные и блестящие. Она склонилась над карточным столом, чтобы сгрести стопку фишек, и разглядеть лица я не мог. Не такое уж большое дело, сказал я себе. Не страшно, если я ей не понравлюсь. Ну и что, что когда-то, лет сто с лишним назад, на другом берегу Атлантики какие-то другие Ватсон и Холмс стали лучшими друзьями. Люди постоянно заводят друзей. Лучших друзей, даже здесь, в нашей школе. Десятками. Сотнями.

Ну и что, что у меня нет ни одного.

Внезапно она выпрямилась и зловеще улыбнулась. Черные тонкие брови ярко выделялись на бледном лице, подчеркивая серые глаза и прямой нос. Она выглядела одновременно строго, неброско, но при этом красиво. Не так, как обычно красивы девушки, но скорее как сверкающее лезвие, к которому хочется прикоснуться.

– Дилером становится Лена, – сказала она, отворачиваясь от меня, и только в этот момент я заметил акцент.

Я вспомнил, что она тоже из Лондона, как и я. На секунду мне так захотелось домой, что я был готов позорно бухнуться перед ней на колени и умолять почитать мне вслух – что угодно, хоть телефонную книгу, лишь бы этим экстравагантным голосом, который так не вязался с ее тонкой и угловатой девической фигурой.

Том сел, кинул пять фишек на стол (при ближайшем рассмотрении они оказались медными пуговицами с его форменного пиджака) и театрально потер руки.

Другой бы на моем месте сказал что-то остроумное. Что-то странное, забавное и еще немного мрачное, что-то, что можно произнести шепотом, опускаясь на стул рядом. Что-то, что заставит ее резко поднять глаза и подумать: «Хочу узнать его поближе».

Мне сказать было нечего.

Я поджал хвост и слинял.

Том явился домой несколькими часами позже, без денег, но довольный.

– Она меня обчистила, – засмеялся он. – В следующий раз отыграюсь.

Так я узнал, что Шарлотта устраивает покер каждую неделю с тех самых пор, как приехала сюда год назад. Конечно же, водка от Лены заметно прибавила этому мероприятию популярности.

– Ну а Шарлотте – денег, – заметил Том.

Шли недели. Каждое утро, выключая будильник, я тщетно надеялся, что хотя бы сегодня неумолимая жизнь оставит меня в покое. Хуже всего был французский. Он шел первой парой, а вел его мсье Канн, деспот с красными подтяжками, чьи напомаженные усы выглядели как образец работы таксидермиста. Почти все тут учились в Шеррингфорде с первого курса, и в такую несусветную рань каждому хотелось только одного – обсудить прошлый вечер с друзьями. Я ничьим другом не был. В тот день я сел за пустую парту и попытался не заснуть до начала занятия.

– Я слышала, она вчера подняла баксов пятьсот, – сказала сидящая передо мной девушка, затягивая рыжие волосы в тугой хвост. – Наверняка тренируется онлайн. Так нечестно. Как будто у нее денег мало. Их семья явно не бедная.

– Закрой глаза. – Соседка легонько дунула рыжей в лицо. – Ресничка выпала. Да, я тоже это слышала. Ее мама герцогиня или что-то вроде. Но не важно. Видно, все ее денежки уходят Шарлотте в нос.

Рыжая оживилась.

– А я слышала, что в вену.

– Может, познакомит меня со своим дилером.