Этюды любви и ненависти

Существует и другая версия происхождения Циона, на мой взгляд, более традиционная. Ционы родом из местечка в Черниговской губернии. Учитель по фамилии Цвейфель был знатоком Талмуда, упорным защитником хасидизма. Этот Цвейфель утверждал, что братья Ционы были его учениками. Достоверно известно, что один из Ционов, военный врач, навсегда остался в иудаизме, более того, его семья была сионистская. Этот же источник сообщает, что столкновение в Академии произошло со студентом С.А. Венгеровым, который вынужден был перейти на филологический факультет университета и стал знаменитым ученым, правда, как и его враг, покинул ряды угнетенного меньшинства (см.: Шафир М. Мои воспоминания // Еврейская летопись. 1926. № 4. С. 109). В то время И.Ф. Цион был профессором как Военно-медицинской академии, так и университета. После того как его тесть Малкиэль разорился, а в 1875 г. Цион был изгнан из университета, он перешел в православие, развелся с женой и вторым браком женился на дочери профессора Неймана. В том же 1875 г. по приглашению знаменитого ученого Клода Бернара Цион уехал в Париж, где занимался физиологией. Параллельно сотрудничал в "Московских ведомостях" и "Русском вестнике" М.Н. Каткова, куда его рекомендовал сам Александр III: «…государь выразил мысль, что не мешало бы "Ведомостям" иметь Циона сотрудником» (см. письмо министра народного просвещения И.Д. Делянова К. Победоносцеву от 29 июля 1887 г. // К. П. Победоносцев и его корреспонденты. М.; Л., 1923. Т. 1, полутом 2. С. 675). Михаил Никифорович принял активное участие в крещении Циона. Из письма Каткова Победоносцеву от 2 июня 1887 г.: "В дополнение к тому, что мною сказано о Ционе, спросите у И.Д. Делянова о причинах, побудивших его оставить профессуру в медико-хирургической академии. Он, физиолог, был сильным противником материалистического направления, которое, особенно через эту науку, проникало в умы и приобретало силу благодаря либеральному режиму того времени…

Он очутился в антагонизме с этим режимом, который развращал и учащих и учащихся и долго держаться не мог… он не мог пренебречь открывшимися ему видами получить кафедру физиологии, где имя его было известно… Виды на кафедру рушились после того, как влиятельный товарищ его по науке Поль Бер(т), став правительственным лицом и открыв свой поход против религии, встретил убежденного противника в Ционе, с которым даже был в наилучших отношениях и способствовал ему в достижении кафедры. Циону оставалось тогда для содержания себя и семейства перенести свои замечательные способности на экономическую почву. Он управлял обширными промышленными предприятиями и приобрел в этой сфере познание, опыт и связи, которыми воспользовался в последнее время управляющий министерством финансов (С.Ю. Витте. – С. Д.). Цион успешно и быстро исполнил важное возложенное на него поручение.

У Вас должен иметься отзыв о Ционе штутгартского протоиерея Базарова, который ввел его в нашу церковь. Мне известно, что Базаров был глубоко тронут духовным настроением Циона и его жены…". В письме, отправленном почти вслед за процитированным, Катков сообщал, что был заочным восприемником по крещению Циона, и снова писал о его честной борьбе еще "в еврейскую бытность" против нигилизма и анархизма, за христианскую церковь против безбожника Поля Бер(т)а, подвергаясь при этом систематическому гонению (Там же. С. 715-716,719).

В этих отзывах есть несколько важных аргументов. И главнейший, на мой взгляд, – это преданность И.Ф. Циона "чистой" науке. Он не желал идти на компромиссы и не боялся остаться в одиночестве. Как антидарвинист (хотя Дарвина он оценивал очень высоко: "один из великих ученых текущего столетия") в эпоху полного господства дарвинизма он нажил много врагов, нанеся этому направлению сильный удар. Все остальное в жизни Циона было искусственным. Ну, например, история с его крещением, рассказанная Сувориным со слов его сведущего корреспондента из правых научных кругов: "Катков хотел его крестить, когда он явился к нему с рекомендацией Ротшильда о конверсиях. Цион согласился. Приготовили купель и проч. Является Цион и говорит, что он лютеранин, а потому крестить его не надо, а нужно только произвести обряд присоединения лютеранина к православию. Оказалось, что в несколько дней он успел принять лютеранство, для того чтобы принять православие" (Суворин А.С. Дневник. М., 1992.

С. 295). Если это правда, то ход Циона равен хитроумию Одиссея: введенные впоследствии опросные листы для чиновников (подобие советских анкет с включением пятого пункта) содержали вопрос: "Из какого вероисповедания перешел в православие?" Ответ мог гласить – из лютеранства. Крещеные мерзавцы, обогащенные "опытом" Циона, таким путем избегали упоминания слова "иудаизм".

"Опыт" Циона был неоценим для русской разведки. Так, благодаря ему, наладилась связь с одним из магараджей, пожелавшим, как можно предположить, освободиться от англичан при помощи русских. Шифрованные телеграммы от Циона пересылались к И.Д.