Этюды любви и ненависти

А. Блок. "На железной дороге" (1810) Вагоны железнодорожной ветки Иерусалим-Александрия были белыми. Ежедневно два поезда – в 7 часов утра и в 2 часа 30 минут пополудни – отправлялись из Яффы в Иерусалим и соответственно дважды – в 7 часов 40 минут утра и в 1 час 30 минут пополудни – из Иерусалима в Яффу. Дорога занимала 3 часа 35 минут. В Палестине было всего два класса вагонов, первый и второй. Дотошный Карл Бедекер в своем "Путеводителе" указывает, что второй класс соответствует третьему классу европейских стандартов, и ехать им не рекомендует. Стоимость второго класса – 20 турецких пиастров, первого – почти в три раза дороже. (Кстати сказать, на плане Палестины в Путеводителе Святой город назван по-арабски Эль-Кудс – написано крупным шрифтом, а мелким италиком снизу – Jerusalem!34. Вряд ли кто из русских паломников знал в 1912 г. – год издания Путеводителя – арабское название Вечного города.

Вернемся, однако, к путешествию Гр. Распутина, которое он начал в марте 1911 г.

Современник писал, он уехал "отмаливать свои какие-то тяжкие грехи". Можно предположить, что одновременно с Распутиным в Палестину отправился религиозный писатель отец Павел Иванович Кусмарцев. Возможно, они познакомились во время путешествия. Как бы то ни было, но в конце 1911 г. вышла в свет брошюра Кусмарцева о пребывании на Святой земле. Не исключено, что, будучи спутниками в длительном путешествии, они если не подружились (ибо "старец" был слишком одиозной фигурой), то в любом случае обменивались впечатлениями. Длинное название брошюры Кусмарцева имеет вклинение "Мысли и чувства паломника в Святой земле…" Он же автор книг, посвященных паломничеству, начиная от Киево-Печерской лавры, путешествия по Черному морю, греческим островам вплоть до Иерусалима.

Этим же путем прошел Распутин.

Первая часть путевых заметок Распутина увидела свет в 1915 г. в Петрограде под названием "Мои мысли и размышления. Краткое описание путешествия по святым местам и вызванные им размышления по религиозным вопросам" с анонимным предисловием.

Предисловие наполнено приметами времени. Недавно ушел из жизни великий писатель.

Как не противопоставить крестьянина и графа, пожелавшего быть крестьянином! "На пространстве небольшой книжки у Распутина все сведено к одному, точно в фокусе собирающем все его помышления, началу: к началу кротости и смирения. В нем нет элемента непротивления злу и опрощения до конца, до безразличия, но горят ярким светом начала примирения и самоуглубления, которое делает человека радостным, не бегущим от жизни, а возвращающим его к жизни".

Далее анонимный автор предисловия усматривает в "Мыслях и размышлениях" попытки философского обобщения, полагая таковым, например, предсказание неминуемого и скорого единения церквей. Между прочим, за единение ратовал и покойный граф Толстой (Суратская кофейня). "Я вот убедился в том, что платье у турок такое же, как у христиан и у евреев. Можно ожидать исполнения слова Божьего над людьми, что будет единая церковь, невзирая на кажущиеся различия одежды. Сначала уничтожить это различие, а потом и на веру перейдет", – писал Распутин35.

Все паломники стремились прежде всего увидеть стены Иерусалима и побывать у Гроба Господня. Переживания у всех схожие: радость и умиление. У одних это выражалось в восклицаниях, молитвах, в преклонении колен или падении на землю; у других – в трепетном молчании. А. В. Елисеев, прибывший в Иерусалим по Хевронской дороге, описал восхитивший его неземной красоты пейзаж.

У некоторых первое чувство – оценить град Давидов, который насчитывает сорок веков, вспомнить прочитанное об осадах Тита и крестоносцев. И тогда на сцене появляется древний иудей – храбрец из храбрецов: "Осада Иерусалима Титом Веспасианом в 68 году по Р.Х., – писал генерал Д.А. Скалон, – самая славная осада по той упорной защите, которою встретило римлян иудейское племя. В Иерусалиме сосредоточились тогда остатки евреев в защиту своей самостоятельности и пали геройскою смертью под неотразимыми ударами римлян, после борьбы славной, почти беспримерной по упорству… Нельзя не удивляться героизму евреев, полных величия в минуты предсмертных содроганий своего погибавшего царства"36. Я не без трепета и страха перечитал эти строки, и у меня возникали уместные (или неуместные) ассоциации…