Этюды любви и ненависти

– У меня намечен целый ряд сюжетов из Его жизни, – сказал он немного таинственно. (Антокольский сдержал слово: "Христос перед судом народа" – одна из вершин его творчества. – С. Д.). – У меня это будет чередоваться с сюжетами из еврейской жизни. Теперь я изучаю историю евреев в Испании, времена инквизиции и преследования евреев4.

В итоге Репин и Антокольский подружились и три года жили в одной комнате. Затем, с "техническим" ростом, Антокольский переселился в соседнюю комнату той же квартиры. На одном из рисунков Репин изобразил Антокольского в талесе во время утренней молитвы.

Илья Гинцбург, наблюдавший дружбу этих столь разных людей, писал, что впервые понял, что различие в происхождении и вере не могут помешать добрым отношениям, если люди любят друг друга. Искусство было их общей религией и отечеством. Чтоб резче оттенить эту связь, Гинцбург приводит пример иного отношения к ближнему: художник Генрих Семирадский отказался признать однокашника товарищем, ибо тот был русским, а он поляк: "…вот Ковалевский действительно мне товарищ, мы одной веры, одной национальности"5.

Взаимовлияние Антокольского и Репина, без сомнения, было очень значительным.

Репин стал интересоваться еврейством, что в связи с его "туманным" происхождением представляется весьма симптоматичным. В одном из писем другу историку искусств и археологу Адриану Викторовичу Прахову* Репин почти целиком цитирует стихотворение Генриха Гейне "Иехуда бен-Халеви":

***

* Подробнее о нем см.: Дудаков С.Ю. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М., 2000. С. 430.

***

И герой воспетый нами,
Иехуда бен-Халеви –
Тоже пламенно любил
Даму, избранную сердцем. …
Нет! Раввин любил другое
И печальное созданье –
Грустный образ разрушенья,
Он любил Ерусалим!
С юных лет носил он в сердце
Той любви печальной образ,
В душу с именем Солима
Проникал священный трепет. …
Есть в судьбе поэтов сходство –
Только равви Иехуда
Уже в старости маститой
Совершил свой путь далекий
И к ногам своей избранной
Пал он. Тихо недвижимо
Умирал, главу склоняя,
Он у ног Иерусалима! …
И взмахнул копьем блестящим
Грудь певца он (араб) им пронзил
И пропал крылатой тенью
В облаках горячей пыли.
И лилася кровь раввина;
Тихо-тихо допевал он
Песнь свою и этой песни
Вздох последний был: "Солим"! ….
Пусть прильнет язык к гортани
И отнимется десная –
Если я тебя забуду, Град святой, Ерусалим!

Репин добавляет: "Этой страшной клятвой начинается поэма"6.

И.Е. Репин не раз выступал в защиту Антокольского от клеветы черносотенных изданий. Например, он счел своим долгом лично обратиться к А.С. Суворину со следующим письмом:

Воскресенье (февраль) 1893, Петербург

Многоуважаемый Алексей Сергеевич,

Только сегодня удосужился, чтобы написать Вам это неприятное письмо. Мне будет полегче, если я Вам напишу откровенно, что меня продолжает возмущать вот уже несколько дней. Как Вы могли допустить в Вашей газете такой бред сумасшедшего, как статья "Жителя" (псевдоним А.А. Дьякова. – С. Д.) против Антокольского?! Антокольский – уже давно установившаяся репутация, европейское, всесветное имя, один из самых лучших, даже, отбросив скромность, лучший теперь скульптор… Да что говорить про это – Вам все известно… На Вас лежит ответственность. Вы же не можете не видеть, что "Житель" Ваш – совершеннейший профан в искусстве… Вы это видите и чувствуете хорошо и – допускаете на страницы. "Житель" произвел жалкое, гадкое впечатление. Эта взбесившаяся шавка, выпачканная вся в собственной гадкой пене, бросается на колоссальную статую Ермака и на бронзовые изваяния Христа, в поту, во прахе прыгает эта куцая гадина на вековечные изваяния, в кровь разбивает себе бешеную пасть и корчится от злости; визжит от бессилия укусить несокрушимое, вечное…7 Впрочем, от "полуантисемитских" выпадов даже друзей Антокольский не был защищен.

Иван Николаевич Крамской (1837-1887), казалось бы, высоко ценил его творчество, но в письме Репину (от 28 сентября 1874 г.) не преминул упомянуть нос на статуе "Христос перед народом", несомненно, принадлежащий иудею, добавив, что он готов с этим согласиться, если найдет доказательства, что нос такого покроя может принадлежать человеку высоконравственному. Или позлословить в письме Ф.В.