Этюды любви и ненависти

Васильеву (от 20 августа 1872 г.) по поводу выгодной женитьбы Антокольского на богатой невесте. Или в письме В.В. Стасову (от 1 декабря 1876 г.) упрекнуть за "племенную особенность" – деловитость и практичность8. Впрочем, это все "ягодки"…

Упомянутое Распятие было изваяно по просьбе великой княгини Марии Николаевны, в то время президента Академии художеств, вознамерившейся крестить своего протеже.

Но, как библейский Иосиф, современный Мордухай устоял перед искушением… В одном из писем Стасову 1872 г. Антокольский не без иронии писал, что его мастерскую посещают великосветские дамы, задающие весьма тактичный вопрос: "Ах, скажите, неужели вы до сих пор еврей?"9.

По поводу "Христа" Антокольский писал Стасову: «…уже несколько недель работаю "Христа", или, как я называю, "Великого Исайю". Мне кажется, что одно название может доказать, что я совершенно желаю отказаться от первого моего "мистического" Христа. Я хочу изваять Его как реформатора, который восстал против фарисеев и саддукеев из-за аристократической несправедливости. Он встал за народ, за братство и за свободу, за тот слепой народ, который с таким бешенством и незнанием кричал: "Распни, распни его!!"…Он стоит перед судом того народа, за которого он пал жертвою. Я выбрал этот момент, во-первых, потому, что здесь и связался узел драмы. Его душевное движение в эту минуту является необыкновенно грандиозным.

Действительно, только в эту минуту Он мог сказать (и только Он): "Я им прощаю, потому что они не ведают, что творят". Во-вторых, под судом народа я подразумеваю и теперешний суд. Я убежден, что если бы Христос или Мудрый Исайя воскрес теперь и увидел бы, до чего эксплуатировали Его, до чего доведены Его идеи отцами инквизиции и другими, то, наверное, он восстал бы против христианства так же, как восстал против фарисеев, и еще десять раз бы дал себя распять за правду»10.

В 1871 г. мастерскую Антокольского в Академии художеств посетил И.С. Тургенев.

При появлении знаменитого писателя Антокольский, узнав его, сказал про себя: "Юпитер!".

Иван Сергеевич тоже был потрясен: о статуе "Иван Грозный"* он опубликовал в "Санкт-Петербургских ведомостях" (1871. № 50) заметку, в которой писал: "По силе замысла, по мастерству и красоте исполнения, по глубокому проникновению в историческое значение и самую душу лица, избранного художником, – статуя эта решительно превосходит все, что являлось у нас до сих пор в этом роде"11. Прошли долгие годы, но Тургенев не забыл пережитого когда-то потрясения. "Я не знаю, – писал он П.А. Кропоткину, – встречал ли я в жизни гениального человека или нет, но если встретил, то это был Антокольский…" А однажды смеясь отметил, что великий скульптор ни по-русски, ни по-французски правильно говорить не умеет. Конечно, автору "Вешних вод" был неведом язык, на котором Антокольский говорил превосходно, – идиш…

П.А. Кропоткин в "Записках революционера", в свою очередь, признался, что в молодости тоже восхищался "Иваном Грозным" и что особенно ему нравилась группа молящихся евреев и инквизиторов, спускающихся в "их (евреев. – С.Д.) погреб". "Христа перед судом народа" он смотрел вместе с П.Л. Лавровым и Тургеневым, который привел их в мастерскую Антокольского. Тургенев потребовал лестницу, чтобы обозреть скульптуру сверху. Нас тогда, констатировал Кропоткин, поразила умственная мощь Спасителя12.

***

* Александр II приобрел у скульптора эту статую. Илья Гинцбург, рассказывая о посещении императором мастерской Антокольского, прибег к сказочной символике – "Волшебная лампа Алладина" и "Соловей" Андерсена: уж очень необычным было появление здесь царя.

***

Итальянец, художественный критик Уго Ойетти, увидев эту работу Антокольского, писал в 1874 г. в газете "Fanfulla": «Инстинктивно поднимаю руку к шляпе и снимаю ее: мне кажется, что я нахожусь не перед статуей, но перед живым человеком, перед Мессией, Сыном человеческим, пришедшим на землю, чтобы положить фундамент будущей веры человечества.

Я видел меланхолически Покорного "Тайной вечери" Леонардо да Винчи, принимаемого за лучшее художественное воплощение Спасителя; я видел мистического Христа "Преображения" Рафаэля; агонизирующую голову Карла Дольче и Гверчино, что находится в галерее Корсини; видел умирающего Христа Микеланджело; гравюры превосходнейшего "Снятия с креста" Рубенса, находящегося в Эскуриале; офорты Рембрандта и мертвого Христа Делароша. Во всех этих картинах и… статуях нетрудно узнать под разными экспрессиями условный и мистический тип, который художники всех школ и всех времен считали себя обязанными приписать Сыну Божьему под угрозой услышать крик толпы о святотатстве.