Этюды в багровых тонах: катастрофы и люди

— Срочная депеша из императорского дворца, — доложил адъютант, чей голос в эту минуту был безжизненным, словно его пропустили сквозь сотню телефонных мембран. — Япония капитулировала. Бусидо повелевает мне…

— Харакири? — Ониси поморщился. — Не делайте глупостей!

— Но честь… — пробормотал молодой офицер.

— Я вам запрещаю! — чеканя каждое слово, проговорил вице-адмирал.

— Да, господин, — коротко поклонился адъютант, на щеки которого медленно возвращался румянец.

— Идите! — Ониси взмахнул рукой, и этот жест был в точности таким же, каким он отправлял в последний полет летчиков-камикадзе.

Оставшись один, вице-адмирал подошел к окну. Небо было безоблачным. Что ж, на этот раз «божественный ветер» не спас Японию — атомный оказался сильнее. Но это еще не конец. Все повторяется в веках — и все повторится!

Дороги дальние чумы

Царица грозная, Чума

Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой…
Что делать нам? и чем помочь?

A.C. Пушкин. «Пир во время чумы»

Говорят, был когда-то, а может, и сейчас есть на берегах озера Иссык-Куль могильный камень. Не имелось на том камне надписи или какого изображения, но всякий человек в тех немноголюдных местах знал, что камень этот — могильный. Потому что отсюда пошла гулять по миру страшная болезнь — чума. Случилось это в 1338 году.

Легенда все это. Красивая и страшная. А потому легенда, что зараза, чумой называемая, известна была и ранее. Еще в XI веке до нашей эры у десятков тысяч филистимлян внезапно появились кровавые опухоли в причинных местах, и никому не было спасения от смертельной болезни. В IV веке до нашей эры чума пронеслась по Египту. В 590 году заглянула она и в Рим: во время избрания Папы Григория I многие священнослужители, следовавшие за ним в процессии, падали замертво, и капюшоны спадали с их лиц, открывая гноящиеся язвы… В VII веке, после гибельной засухи и повального голода, чума опустошила Палестину и Сирию, Иерусалим и Басру, отправив в мир иной самое меньшее 25 тысяч человек. А в Китае чума и вовсе никогда не переводилась, давая о себе знать то тут, то там — столетие за столетием.

В начале XIV века чума воцарилась во владениях золотоордынского хана Узбека и уже оттуда с войском татарского хана Джанибека двинулась кружным путем, через поросшие алыми маками степи Иссык-Куля, к Европе.

В 1347 году Джанибек осадил крымский город Каффу, нынешнюю Феодосию. Хотел захватить сходу, да не сумел — сил не хватило, напора. А все потому, что в стане его поселилась неизвестная болезнь, от которой в день умирали когда десять, когда двадцать, а когда и пятьдесят человек. Потом счет и вовсе пошел на тысячи…

И пометил себе для отчета о происшедшем свидетель осады, нотариус из Пьяченцы Гобриель де Муссиса: «Всю татарскую армию поразила болезнь. В паху сгущались соки, потом они загнивали, развивалась лихорадка, наступала смерть…»

Тогда-то и решил Джанибек взять Каффу измором — в буквальном смысле. Приказал он подкатить катапульты и положить в деревянные ковши вместо камней полуразложившиеся, смердящие трупы. Несколько дней отвратительные «снаряды», иногда прямо в воздухе разваливающиеся на куски, падали на улицы Каффы. Так в город пришла чума…

Странное и жуткое установилось равновесие: Джанибек со своим наполовину поредевшим воинством не мог войти в Каффу, но и защитники города, которых становилось все меньше, не могли отогнать неприятеля. Чума косила всех без разбора, грозя остаться победительницей в этом противостоянии.

^{Врач в специальном одеянии, которое должно было уберечь его от чумы}

И сказал Джанибек:

— Пусть заморские купцы уплывают на своих кораблях. Только прежде пусть принесут мне за это богатые дары.

Купцы не заставили себя уговаривать. Бросив на произвол судьбы жителей Каффы и откупившись от хана, они распустили паруса и вышли в море.

Часть кораблей направилась в порты Африки, большая часть — к Сицилии, Сардинии, Корсике. Через несколько месяцев чума уже собирала свой «урожай» вдоль всего Средиземноморского побережья.

В Антиохии вымерла треть населения. Долины между Иерусалимом и Дамаском почти полностью обезлюдели. В Багдаде, когда землекопы перестали успевать рыть могилы, трупами набили харчевни и чайханы, после чего их стали складывать прямо на рыночных площадях. В Газзе только за один апрельский день 1348 года умерло более 22 тысяч человек.