Эткинд, Александр - Хлыст. Секты. Литература и революция

С произнесенным уже пророчеством обращались по-разному. В одних случаях руководитель секты интерпретировал речь пророка, что усиливало власть лидера и низводило пророка на роль генератора случайных текстов. В J 886 году тамбовский хлыст показывал: «у нас на собрании f...] кому дален дар пророчества, те пророчествуют, притом на разные языки, но сами этих пророчественных слов своих не понимают: а кому дан дар толкования пророчеств, тот и толкует эти пророчества»1. В других кораблях, напротив, импровизация пророка принималась в ее первоначальной форме. «Мы никогда не толкуем пророческого слова, а принимаем через него любовь и верим, что оное тотчас исполняется в сердце, или в свое время исполнится», — показывал член секты Татариновой2.

Иногда речь радеющих имела бессмысленный характер, что сектанты считали признаком говорения на древних и сакральных языках, а исследователи называли 'глоссолалией'. Иногда сектанты на радении кричали голосами птиц или животных, издавая кукареканье, кукование, воркование, мурлыкание, лай, блеяние, визг и даже «подражание звуку двигающегося локомотива»3. Это сближает описываемое явление с другим интересным феноменом крестьянской жизни, кликушеством. Иногда сектанты пользовались своего рода пантомимой, что называлось 'деяниями'. В своих импровизациях 'пророки' пользовались образцами метризованной речи, выработанными их предшественниками. Эти устные 'распевцы' составляли особую традицию. Они записывались самими сектантами, а затем вошли в сборники, издававшиеся в этнографических целях. Музыкальный ряд в них утерян. Между тем хлысты, по свидетельству очевидца, были «превосходнейшими, непревзойденными певцами, мастерами ритмической музыки»4.

Православные миссионеры, а вслед за ними некоторые этнографы и литераторы считали, что в конце радения за кружениями и пророчествами следует сцена ритуального группового секса, так называемый 'свальный грех'. Достоверность этих обвинений не ясна. Скорее всего, такого рода крайности могли быть свойственны одним общинам и осуждаться другими5. Вследствие примитивности категориальной сетки в этой области одним и тем же сектонимом 'хл ысты' называл ись общины, практиковавшие существенно разный ритуал. Это ввергало наблюдателей в неразрешимые дискуссии о том, свойственен или не свойственен 'свальный грех' всем общинам, известным под словом 'хлысты'.

Н целом, модель тайного сообщества, производящего экстатичес-I- пс ритуалы, верящего в особую связь с небесным миром и практи-| ующего необычные телесные и, в частности, сексуальные техники, м.мюминает средневековую идею шабаша ведьм с одной стороны, ншманистические культы с другой стороны. Похожими друг на дру-| л, с отсрочкой в столетия, являются и истории восприятия шабаша ч радения: от стигматизации инквизиторами и миссионерами до романтизации поэтами и дальнейшей политизации в новейшей радиальной мысли1. Карло Гинзбург в серии работ доказывает реальное | ушествование ведьмовских культов, предполагает их общеевропей-' кое распространение, считает связанными с христианскими ересями и верит в существование общих источников ведьмовства и шаманизма. Русское хлыстовство не вошло в его перечень европейских и кавказских культов, связанных с путешествиями на тот свет и прилипаниями духов. Хлыстовство, однако, важно здесь тем более, что -аполняет пробел в теоретической конструкции Гинзбурга: шабаши нельм не включали группового экстаза, и только далекие шаманис-I ические обряды имели публичный характер2.

СЕМИОТИЧЕСКОЕ

Догматическим содержанием хлыстовской веры была идея множественного воплощения Христа и представление о доступности личного отождествления с Богом — человекобожие, как стали формулировать н конце 19 века. Хлысты не различали между Богом-отцом, Богом-i ыном и Святым Духом, соединяя три ипостаси в одну и, далее, слипая их с собственными лидерами3. В 1838 Синод писал о хлыстах, что «у них вкоренилась мысль, что посредством пророков, ими избранных, человек может сообщаться с небом и видеть божество в человечестве»4. Как пели сами хлысты:

Послушайте, верные мои! — был голос из-за облака, Сойду я к вам бог с неба на землю; Изберу я плоть пречистую и облекусь в нее; Буду я по плоти человек, а по духу бог5.