Этна

— Подозреваю, что они уже давно бы покинули Италию, в нашем воображаемом случае. Могут сюда и не вернуться, и даже с моей помощью иметь потом проблемы на территории всей Европы. Но тут надо посчитать, сколько стоит мое рабочее время. В случае с «хондой» — да, оно того стоит, ведь без полиции я ничего не получу по страховке.

— Так, ну а когда пропадает старый, незастрахованный, давно окупивший себя мотоцикл?

— Сто евро, — махнул рукой он. — Для того, чтобы полиция его вычеркнула из списков, не глядя на номера, которые я должен отвинтить и им принести. Обычная процедура, они понимают, что мотоцикла у меня больше нет.

Я внимательно посмотрел на него. Он улыбался в усы и рассматривал мою сигарету.

— Синьор, — сказал Умберто, — повторю: я не уверен, что у меня такие же хорошие глаза, как были когда-то. Но они увидели двух очень симпатичных сельских парней, которые мелькнули у входа в мою лавку, убедились, что вы здесь, и сгинули. Но не совсем. Посмотрите направо…

Я направо смотреть не стал, вместо этого улыбнулся ему.

— Вот именно. Я здесь родился и вырос, — сообщил мне он.

Я втянул ноздрями запахи улицы: бензин, молочный запах сыра из пиццерии напротив, хвоя и жасмин над каменной оградой. Интересно, а он чувствует ли все эти запахи? Или для этого надо уехать на неделю, потом вернуться, вдохнуть полной грудью и понять, что ты снова дома?

А если я куплю у него вот этот домик за оградой — вон же черепица за зелеными ветвями, и в лавку явно можно войти из сада внутри — буду ли я ощущать эти запахи всегда, или через месяц перестану их замечать?

Да только он не продаст. И правильно сделает. Не всё продается.

— Ну, что ж, синьор, посмотрим на мои записи? — предложил он. — Пока только один довольно старый мотоцикл у меня задержался. Так что всё будет просто.

Всё было более чем просто. Оторванные номера, которые я то держал под кроватью, то засовывал за обшивку сиденья «мерседеса», я знал уже наизусть. Вот они, в его амбарной книге.

Умный местный житель аккуратно вписал что-то в предпоследнюю графу.

— Вот тут, синьор, хорошо бы вам поставить подпись, похожую на вот эту. Кстати, а та девушка всё еще пробирается, согнувшись, по противоположной стороне улицы, обходя мое заведение… Симптомы знакомые. Хорошая девушка, между прочим. Пусть уж начнет снова ходить прямо.

— Я же сказал, у вас хорошие глаза. Так, а вот тут…

Я достал заготовленный заранее конверт и вручил ему.

— Синьор, это чересчур щедро, — задумался он, посчитав.

Я знал, что тысяча евро — это очень даже щедро.

— Дело в том, — пояснил я, — что у меня есть дополнительная просьба.

И я перевел взгляд на ту самую строчку, которую я только что закрыл тщательно скопированной подписью. В этой строчке значилось много неприятного. Телефон, например.

Вот теперь я понимаю, почему молодой человек исчез так, что даже не звонит. Выкинул он его, этот телефон. И правильно сделал.

Но есть ведь не только телефон. А много чего другого.

— Синьор Умберто, а можно ли сделать так, чтобы этой записи вообще не существовало? И всего, что к ней прилагается?

Вот теперь он уже поверил, что никакой щедрости тут нет. Но, впрочем, особо не удивился.

В мои руки перекочевали целая страница с теми самыми записями и еще пачка копий документов. В том числе страниц паспорта. Паспорта Лены. Как его вообще зовут, этого героя с зелеными глазами?

— Это будет означать, что мотоцикл у меня уже месяц никто не арендовал, — пояснил он, сгружая кофейные чашечки в мойку. — И я решил, что его дешевле списать, чем ремонтировать.

Ну ясно, подумал я. Вот так мы улучшаем наши налоговые декларации. Никто, значит, не арендовал.

— А если где-то начнется громкое дело, то это будет означать, допустим, что какой-то плохой человек стащил мотоцикл из утилизации, — предупредил меня синьор Умберто. — Но там он должен быть без номеров, не забудьте. Потому что…

— Номеров как раз и нет, — сказал я.

— А тогда всё хорошо, — подтвердил он. — Нет номеров — нет и мотоцикла. Кто бы что ни показал полиции.

Он чуть задумался.

— А утилизация… Или лучше мне заявить, что он тут стоял, стоял, его украли, а я только что это заметил? Искать его точно не будут. Попадет в статистику, и все. И спишут. Вместе с номером.

— Да лучше так, — согласился я, уходя. — Отличный кофе, синьор Умберто.

* * *

Это было утром, а сейчас — я вышел от Бориса и задумался: куда пойти? Домой, вот пять шагов за ворота, и сразу справа мой порог? А почему мне так не хочется этого делать — боюсь, что ворвется Джоззи?

Я прошел к машине, сел за руль — все-таки когда держишь его в руках, жизнь ощущается по-иному. Выехал с площадки, осторожно повел табуретку вниз по грунтовой дороге. Вот так лучше. Я не сижу на месте, я никого не жду и не боюсь, я двигаюсь.

Виноградники — сейчас здесь тихо, сбор закончен; холмы, вверх и вниз, никогда не пытайтесь ездить на этой машине по сельским дорогам, скребет днищем о землю… роща и большой сад, а вот и черепичная крыша, плющ и виноград, кирпичные трубы — уменьшенная копия нашей крепости.

— Пришел, двуногое лекарство для женщины, — сказала мне маркиза Валерия.