Этна

Колпак упал на пол, спутанные черные волосы Джоззи лезли ей в полубезумные глаза, да даже и в рот с этими потрясающими белыми зубами.

Мои — да нет, уже мои бывшие, а теперь ее — охранники мягко подвинулись вперед, поближе к молодому человеку, как бы заслоняя нас с ней спинами.

— Так-так, — зловеще сказала Джоззи, посмотрев на меня.

— Так, — подтвердил я, переводя дыхание.

Конечно, так. Не успел подумать? — прозвучал в моей голове голос маркизы Валерии. Не успел подумать, что Джоззи не настолько глупа, чтобы всерьез преследовать меня за любовь к русским блондинкам. Она шла за мной по пятам, чтобы охранять, как умеет. Потому что еще один несчастный случай с ее мужчиной — это уж чересчур.

И поэтому со вчерашнего, а может, с сегодняшнего дня по распоряжению маркизы, серьезно поговорившей на эту тему с Альфредо, моя охрана стала охраной Джоззи. И вот результат.

Мне не хотелось отпускать ее, но я все же сказал:

— Еще пять минут. Последние реплики в этой пьесе.

Джоззи, кажется, меня даже не слышала: она смотрела на молодого человека за моей спиной и начинала в изумлении открывать рот. Наверное, вспомнила мое описание того, кого я не видел до того никогда в жизни. И чьего имени я даже сейчас не знал. Да и какая разница, как его зовут, «по веществу ведь он ветер», — написала Лена. Его не существует.

Я повернулся к нему — а там уже была та самая Лена, она трясла несчастного парня за плечи довольно всерьез, к восторгу парочки итальянцев, укрывающихся за стойкой. Вот же им бесплатные Арлекин, Коломбина, грустный Пьеро — а я тогда кто? Не хочется думать.

— Где ты был? Откуда и как ты взялся? — звучал ее дрожащий голос. — Все эти дни здесь, как в тюрьме!

— Как взялся — на такси приехал, — услышал я впервые его голос, нормальный такой голос. — Такси там, наверху, стоит, потому что… Деньги потому что. И за звонок с его телефона на твой надо добавить.

Лена, быстро кивая, сжала покрепче кошелек.

— Одну минуту, таксист подождет, — сказал им я. — Итак — сударь, и вы, Лена. У меня для вас обоих кое-что есть. На прощание.

Я полез в сумку (так и болталась во время всех этих танцев у меня на плече) и вынул оттуда две жестянки с номерами. Краем глаза увидел, как Джоззи смотрит на них — и, возможно, всё лучше понимает, что же все эти дни на самом деле происходило.

— Я вам советую поплавать сейчас, с этими номерами, и утопить их навеки где-нибудь в Лазурном гроте, — продолжал говорить я, негромко и как бы между прочим.

Я протянул номера, и молодой человек заторможенно взял их, мгновенно сунул под рубашку, быстрая у него реакция (стойку и двух итальянцев за ней я закрыл спиной, не надо им этого видеть).

— А еще, — сказал я, — все дела с Умберто улажены. Умберто — это тот дед, у которого вы брали мотоцикл. Мотоцикл будет списан. Все следы вашего пребывания там — вот они. Туда же их, в грот. Или сожгите. Сами.

В руки Лены перекочевала папка с копиями ее паспорта и записью.

— По улице мимо лавки Умберто вы можете ходить, не прячась, — добавил я, — но к нему не надо заходить. Он вас никогда не видел и не знает. Ну, и всё. Может, увидимся еще, может, нет.

— Не уходите — не уходите — не уходите, Сергей, мы сейчас, — выговорила Лена, схватила зеленоглазого за руку и повела его вверх, платить за такси.

Он оглянулся, посмотрел на меня растерянно — но Лена тащила его вперед и вверх.

— Где я был — лечился, — раздался его негромкий голос.

— А телефон!

— Зарядка у тебя в чемодане, телефон зарыт в землю…

— Ты же вышвырнул меня на дорогу и унесся куда-то!.. Как ты мог так сделать — я бы от тебя не отходила, я бы…

— Не на дорогу, а на бензоколонке… И у тебя были почти все наши деньги… — еле слышно донесся его голос с лестницы. — А у меня…

И они скрылись там, наверху.

Вот, значит, что он сделал. Опять же — очень грамотно. Ну, то есть скрываться с места происшествия нехорошо, но уж если скрылся, то дальше всё логично.

Сотрясение мозга, рана. Надо найти хоть медсестру. Потом отлежаться. Ищут двоих? Лучше разделиться. И в любом случае вывести Лену из-под удара. Что касается головы, то обратиться за помощью здесь можно к кому угодно. Даже без денег. Помогут без лишних слов и никому не скажут. Остальное, типа деда Умберто — ну, наверняка у него был какой-то план. В целом — отлично.

Может, и без меня бы как-то обошелся.

Не уходить, просит Лена? А зачем, собственно, оставаться?

Я повернулся к Джоззи:

— Вот теперь и правда конец. Не считая того, что тебе надо переодеться. Дать мою рубашку? Тебе пойдет. И выйдем, что ли, на улицу, погуляем спокойно…

— Не прощу никогда, — сообщила мне она.

* * *

Боже ты мой, как она шла — будто вернулась к себе в цирк. Походкой розовой пантеры, иногда поворачивая голову и плечи к прохожим и скромно хлопая ресницами.

Некоторые прохожие, наверное, даже оборачивались оторопело ей вслед. Особенно мужчины.

Она всё понимает, конечно. Или понимает самое главное. Но это не значит, что «уомо» — мужчина — не заслуживает небольшой показательной трепки. Просто для профилактики.

— Джоззи, — сказал я, наконец, раздраженным и несчастным голосом.