Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Как было показано ранее403, власть всегда связана с определенной социальной группой, в рамках которой действуют властные отношения.

Сущность оснований власти, как «глубинной» основы отношений власти и подчинения, достаточно прозрачна: отказ от подчинения означает как минимум изгнание из группы, десоциализацию, отказ от возможностей, связанных с участием в данной социальной группе, в данном случае – в гражданской нации.

Иначе говоря, цена отказа от сотрудничества с властью в социальной группе (включая подчинение институтам «легитимного насилия», как частный случай) – это утрата возможностей, связанных с участием в группе.

Это означает, что объективной количественной оценкой стабильности оснований власти, как основы властных отношений в данной группе, может служить «цена десоциализации» – система социальных возможностей, преимуществ и перспектив, теряемая объектом власти при выходе из группы и, соответственно, при отказе от подчинения. Таким образом, в виде цены десоциализации (цены неподчинения) мы получаем объективный измеритель «силы» властных отношений, позволяющий оценить влияние различных социальных факторов на устойчивость власти404.

Кризис властных отношений в национальном государстве проявляется как кризис национально-гражданской идентичности элит и рядовых граждан. Для нации, как общности, генезис и воспроизводство которой имеют политическую природу, деактуализация национальной идентичности означает распад как самой группы, так и связанных с ней отношений, включая властные.

Известно, что основания власти в рамках нации во многом определяются инструментальной ценностью участия в нации (инструменталистский подход к социогенезу), когда принятие действующей в группе системы властных отношений является необходимым условием сохранения и повышения социального статуса. Подчинение и сотрудничество – это цена сохранения и повышения социального статуса в рамках группы, цена вертикальной мобильности. Соответственно, если сохранение и повышение статуса в рамках группы теряет свою моральную и инструментальную ценность (объективно или субъективно), основания власти разрушаются.

На уровне сознания участие в группе проявляется, прежде всего, в форме групповой идентичности, неотъемлемой от системы культурных образцов и моральных ценностей, известной как «национальная идея». При этом ключевым компонентом национальной идеи является обобщенный образ не столько коллективного прошлого, сколько привлекательного совместного будущего, социальная перспектива.

Ключевой точкой политической катастрофы является внешне внезапное как для власти, так и для общества, крушение социальных оснований политической власти, то есть механизмов подчинения и сотрудничества с властью, в результате чего властные структуры и правящие элиты какое-то время еще существуют организационно и юридически, но оказываются в социальной изоляции и теряют управление обществом, «повисая в воздухе».

Модельные случаи системной политической катастрофы – Великая французская революция, Февраль и Октябрь 1917 года, а также распад СССР. Сходные социальные механизмы имели различного рода ненасильственные социальные революции («революция цветов» в Португалии, «оранжевые» революции в Восточной Европе, «Арабская весна» и др.).

Более того, сходные механизмы политических катастроф характерны для любых обществ с развитой политической сферой, начиная с ранних государств, и прослеживаются по меньшей мере с античности405.

Отличие предлагаемой модели системной политической катастрофы от устоявшихся представлений о социальной революции – выделение двух фаз политической катастрофы. Результатом собственно политической катастрофы становится разрушение оснований власти и, как следствие, системное разрушение сложившейся социальной структуры общества и возникновение «институционального вакуума».

За политической катастрофой следует фаза социальной трансформации – становление новой социальной структуры и новых социальных элит, идущее в остром противоборстве различных субъектов (гражданская война), которое завершается стабилизацией и институализацией новой социальной структуры и соответствующей ей общности. Двухфазная модель объясняет известный исторический феномен «пожирания революцией своих детей», когда инициаторы самой политической катастрофы, уничтожающей «старый режим», как правило, не входят в состав новых элит.

Обычно считается, что масштаб и глубина катастрофы политической власти пропорциональна масштабам объективных социально-экономических предпосылок: голода, экономического кризиса, военного поражения, общественных беспорядков и др.