Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Третья интерпретация марксовского тезиса об «отмирании государства», в последние годы актуализированная глобализацией, – отмирание национального государства в результате передачи его социальных функций наднациональным социальным структурам и институтам и в результате – возникновение более широкой, глобальной социальной общности, соответствующей новой ступени кооперации общественного труда.

Вместе с тем неясно, подразумевало ли «отмирание» наций в восприятии самого К. Маркса «отмирание» этнорелигиозных и культурных различий, то есть тотальную социокультурную конвергенцию исторически сложившихся локальных сообществ, сохраняющих культурную преемственность при смене формаций и политических «надстроек».

Так или иначе, сегодня видно, что в нераскрытом марксовском тезисе о грядущем «отмирании» государства заложена постановка целого ряда фундаментальных проблем, актуальных в современную эпоху глобализации экономики и обрушении социальных структур национальных государств, сложившихся в XX веке.

Акцент классического марксизма, как разновидности экономического детерминизма, на объективном характере генезиса и развития капиталистического государства и буржуазных наций был и остается сильной стороной марксизма, позволяющей во многом раскрыть существенные механизмы социогенеза.

Концептуальным ограничением марксизма, делающего акцент на объективной составляющей истории, оказалось недостаточное внимание к социокультурной составляющей исторического процесса, формирующей его сложность и цивилизационное многообразие, не вполне редуцируемое к формационной модели, в основе которой лежит экстраполяция европейской истории на все мировые цивилизации. Отнеся социокультурные процессы к «надстройке», обладающей определенной независимостью от базиса, марксизм оставил открытым вопрос о социальных закономерностях неэкономического порядка, включая, в частности, социогенез и его этнокультурную составляющую.

Таким образом, будучи продолжением гегелевской научной школы, исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса, делая акцент на объективной основе социальных процессов, отбросил гегелевскую идею «духа нации», то есть нации, как уникальной коллективной личности, обладающей своей индивидуальностью, памятью и преемственным самосознанием.

Эту ограниченность марксизма, во многом игнорирующего цивилизационные и этнокультурные аспекты истории, формирующие коллективное сознание и идентичность, отметили один из основоположников современной социологии Дж. Стюарт Милль и не менее известный историк Эмиль Ренан.

Милль дает следующее определение нации: «Часть человечества образует нацию, когда входящие в нее люди объединены общими чувствами, каких нет между ними и другими людьми. Причем… групповое «чувство национальности» может быть вызвано различными причинами: иногда это генетическая (расовая) близость, иногда общность языка и общность религии, а иногда – географические границы совместного проживания».

По мнению Дж.С. Милля, ключевыми факторами социогенеза являются «общая национальная история и основанная на этом общность воспоминания, общие гордость и унижение, радость и страдание, связанные с сообща пережитым в прошлом»244.

Вместе с тем, фиксируясь на объединяющей роли общего прошлого, более характерной для этнических и религиозных групп, Дж.С. Милль обошел очевидную для современного социолога проблему привлекательности (актуальности, полезности, инструментальной ценности) нации, как социальной группы, обеспечивающей текущие и перспективные интересы своих участников.

Из социологии известно, что сплоченность и индивидуальная значимость для участников любой социальной группы зависит от ценности связанных с группой социальных ролей и статусов. Поэтому нация – это не только общее прошлое и привлекательный способ совместного бытия в настоящем. В первую очередь она – привлекательный для ее членов образ (проект) совместного будущего, будь то коммунизм или «американская мечта», и связанная с проектом общего будущего система стимулов и «социальных лифтов», способная сплотить даже этнокультурно и классово разнородный социальный субстрат.

В отличие от Дж.С. Милля, считающего основным фактором нациогенеза «национальное чувство», Э. Ренан приписывал ведущую роль коллективной «воле».

Согласно определению Э. Ренана, ставшему классическим, «нация есть… великая солидарность как результат священных чувств к уже принесенным жертвам и тем, кои в будущем еще будут принесены. Нация предполагает прошедшее; в настоящем она его повторяет… ясно выраженным согласием, желанием продолжать жить сообща. Существование нации… есть ежедневный плебисцит» (un plebiscite de tous les jours)»245.

Однако формулировка Э. Ренана, ставшая примером «субъективного» определения нации, не учитывает социокультурного и цивилизационного контекста, в котором идет становление и развитие социальной общности.