Это(а) твоя жизнь

– Вы удивлены? – спросил он – думаете, что я призываю вас не бороться со своими грехами, чтобы не заработать еще больший? Конечно же, нет! Поймите, вся суть в борьбе! Только тот человек может достигнуть настоящей силы духа, который будет постоянно бороться, но не победит окончательно. В данном случае долгожданная победа будет означать проигрыш! Никто из нас не совершенен, каждый обладает недостатками и за любым можно найти грехи. Но если вы не вступаете в борьбу, то такие как Хара Хэрэг Атаархал сожрут вас, а если достигните совершенства, то все равно сожрут. Вот и выходит, что процесс самосовершенствования и есть та самая золотая середина, которой следует держаться. Я все время говорю про недостатки и слабости, но поверьте, у каждого есть достоинства и сильные стороны, только чаще всего нам трудно сделать лишний шаг, чтобы проявить их. Лень и нерешительность мешает людям выходить на арену и вступать в бой. Намного легче совершать плохие поступки где-то на задворках собственной совести и за спинами других, а гораздо спокойнее вообще ничего не делать, ссылаясь на занятость и отсутствие времени. В обоих случаях душа человека гниет заживо, давая пищу таким же, как он сам. И все эти человеки, достойные лишь жалости, поедают друг друга в замкнутом круге. Сильную же душу не так-то просто одолеть. Любая подлость будет замечена человеком, обладающим чистым сердцем и добрыми помыслами, а если случится, что все-таки обманут его злые люди, то получат в ответ такой отпор, что второго раза не будет. Да, надо сказать, что трусы и мерзавцы по большей части сами избегают честных и открытых людей!

Кто-то снял с пояса фляжку с водой и протянул Хаданцеву. Тот отпил несколько глотков, поблагодарил и продолжил.

– Отвлекся я что-то, давайте вернемся к легенде. И так, у Хара Хэрэг Атаархала было два пути – либо помочь Цырэну продолжить возвышаться над самим собой и, достигнув максимального результата, низвергнуть его, придавив собственной гордыней. Либо злодей должен был найти уязвимое место в характере, чувствах или образе мыслей шамана. Цырэн был Великим шаманом, но в первую очередь человеком и, как и все мы, имел свои слабые места. Помогая выращивать гордыню, Хара Хэрэг Атаархал мог добиться гарантированного успеха, но пришлось бы потратить много времени, а времени-то как раз дали в обрез. Второй вариант был быстрореализуемый, но менее надежный. Хитрому слуге требовалось проникнуть в тайные закоулки души Цырэна, раскопать и достать наружу то, что он больше всего ценит и скрывает от всего мира, то чего он боится потерять. Опасность провалить дело заключалась в том, что шаман мог почувствовать и разгадать коварный план, а значит выставить еще большую защиту, чем прежде. Тогда Хара Хэрэг Атаархалу пришлось бы вернуться к первому варианту, чего очень не хотелось делать. И вот что в результате он придумал…

***

Цырэн – Великий шаман, всегда уверенный в себе, надежный и постоянный, вот уже третий день бродил среди голых камней в странном беспокойстве, которое не мог сам себе объяснить. В этой пустынной части острова только редкие ковылики и чахлые кустики были безмолвными свидетелями его раздумий. Вдали высились горы, с которых стекали облака, но, не достигая подножий, исчезали. С неба сыпалась мелкая морось, ветра совсем не было, а почти полную тишину нарушали только далекие крики чаек с одного из разбросанных по спокойной глади озера маленьких островов. Сильный натренированный дух Цырэна, способный почувствовать опасность задолго до ее появления, предупреждал о надвигающейся буре, но предупреждал как-то неявно, неуверенно, перемежая тревожные опасения необычными проблесками надежды на близкое счастье. И не столько беспокоили шамана сигналы об опасностях, которых он за свою долгую жизнь перевидал и преодолел великое множество, сколько трогали его душу необъяснимые проявления нежных светлых чувств, коих практически у него никогда и не возникало. Вторую ночь ему снился давний, даже слишком давний сон. Перед глазами появлялся образ той, которую Цырэн старался изо всех сил забыть многие годы. Он хотел стереть из памяти ее лицо, фигуру, движения рук, походку, ее мягкий, ласкающий слух, голос. Цырэн думал и верил, что смог это сделать, но вот почему-то она всплыла из глубин памяти, распустилась голубым цветком, вплетенным в черные волосы, вспрыгнула, как когда-то давно, легкой ланью на вершину скалы, расставила широко руки и закружилась, подставив улыбающееся лицо лучам заходящего солнца. Неужели можно вспомнить, когда это было? Тридцать лет? Нет, конечно, и даже не пятьдесят, а скорее лет сто назад! Или больше?

– Зачем же ты пришла сейчас? – задавался вопросом шаман, вглядываясь с обрыва в прозрачную воду Байкала и разглядывая зеленые валуны, лежащие на дне – что хочешь сказать мне? – продолжал спрашивать он, притрагиваясь к стволам кривых и чахлых лиственниц, растущих одиноко среди камней – Почему мучаешь меня?! – восклицал он не жмурясь, глядя на холодное солнце, пробивающееся сквозь облака, но ответа так и не находил.