Это Америка

— Вы уже окончили резидентуру? Зачем же вы занимаетесь здесь?

— Я готовлюсь к экзамену board по специальности. Это самый сложный, последний экзамен.

Лиля подумала: «Господи! Есть еще какой-то экзамен по специальности!»

На этом их разговор закончился. Весь этот день Лиля провозилась с одной кассетой и не поменяла ее на следующую. Домой она пришла расстроенная своими бесплодными усилиями. Алеша крутился в фартуке у плиты, что-то подогревал, размешивал и, увидев Лилю, весело сказал:

— А я как раз только что приготовил свой первый в жизни обед.

Она недоверчиво улыбнулась и начала пробовать его стряпню:

— Алешка, как это вкусно!

Он был очень горд, засмеялся:

— Это потому что ты проголодалась. Говорят же, что голод — лучший повар.

— Нет, действительно вкусно.

— Ну, как тебе понравились занятия?

— Знаешь, там, оказывается, не живые лекции, а надо слушать записи.

— Да? И как тебе?

— Очень тяжело. Почти ничего сразу не понимаю.

* * *

Прошло больше двух недель упорного слушания, пока Лиля стала приблизительно понимать текст лекций. Все ее время теперь уходило на это. Алеша заготавливал большие сэндвичи и давал ей с собой термос с кофе на весь день. Совершенно одеревеневшая Лиля сидела в центре за столом целыми днями. Тысячи раз она заглядывала в англо — русский медицинский словарь, отчаивалась, кусала губы, иногда в отчаянии выходила в коридор. Там всегда стояли и вели бесконечные разговоры группки русских беженцев. Она уже знала всех, в беседах получала кое — какую полезную информацию и слегка расслаблялась.

Через четыре недели Лиля уже прослушивала в день по две кассеты и поражалась глубине и четкости изложения — никогда раньше она не слышала таких прекрасных лекций. В них было многое, что она забыла или вообще не проходила в годы учебы. Глыба всей этой информации совсем подавила ее: фактически ей, как и другим русским эмигрантам, пришлось заново изучать медицину. В конце лекции лектор разбирал, какой ответ из напечатанного в буклете правильный и почему. В этой части и был гвоздь всей подготовки.

Лиля сверяла свои ответы с данными в конце буклета. Сначала совпадало всего 20–30 %, потом она довела число совпадений до 40–45 %. Этого было недостаточно, но выше она не поднималась. Лиля понимала, что не сдаст экзамен с первого раза, но хотела освоить материал так, чтоб хотя бы понимать основы.

Каждый вечер расстроенная Лиля возвращалась домой на позднем автобусе, дома сразу открывала учебник, сверяла с текстом, что запомнила. Когда приходило время лечь в постель, она просила Алешу:

— Пожалуйста, не трогай меня сегодня, я совсем без сил. — А утром, словно оправдываясь, объясняла: — Ты не сердись на меня, Алешка. Ведь мне за курс обучения надо прослушать 500 лекций и проштудировать около шести тысяч вопросов и ответов по всем разделам медицины. Это такая глыба! Студенты в институте проходят это за четыре года, а нам приходится осваивать за год или два, чтобы сдать экзамен. И все на чужом языке, который мы знаем очень плохо.

Алеша понимал и жалел ее. Для занятий ей отдали столовую, она разложила на столе книги и записи. Алеша заказал у дешевого плотника примитивный секретер с полками, чтобы она складывала в него свои записи.

Иногда Лиля спохватывалась, что совсем запустила ведение хозяйства, отдав его Алеше, и начинала проверять расходы. Но хозяйство он вел скромно, и оказался большим мастером жарить картошку к вечернему обеду.

Еще Лиля расстраивалась, что запустила сына, что редко его видит. Алеша ее успокаивал:

— Какое воспитание ты можешь дать двадцатилетнему парню, который сам занят интенсивной учебой? Он все больше отходит от нас, это нормально.

Лиле даже некогда было расстраиваться — все эмоции уходили на учебу. Она приходила в Каплановский центр к открытию в десять утра и уходила без сил, с головной болью, уже в темноте. Она шла, чтобы подвигаться и раздышаться, а мимо нее по шумным и живым центральным улицам мчались шикарные машины и шли толпы веселых и расслабленных людей — кто в рестораны, кто в театры. В этом водовороте богатой и счастливой жизни не было для нее места. Она шла и твердила себе: «Я добьюсь, я добьюсь, я добьюсь!..»

* * *

Среди русских на курсах встречались разные типы людей: были целеустремленные и активные, были неудачники и раздраженные. Седой гинеколог Исаак сдавал экзамен уже четыре раза и ворчливо говорил:

— Да они просто не хотят, чтобы я сдал. Они против меня.

Кто эти «они», было непонятно, результаты экзамена проверялись не индивидуально, а механическим способом и утверждались комиссией. Но Исаак любил повторять:

— Из страны дураков я приехал в страну жуликов. Все эти жулики против меня, они меня режут на экзаменах.