Это Б-о-г мой

Вполне естественно, что любой нормальный американец, находясь в общественном месте, предпочтет сидеть рядом со своей женой, а не отдельно от нее; и жене, само собой, тоже приятнее сидеть рядом с мужем. Так уж мы воспитаны. То, как ведет себя человек на людях по отношению к своей жене, — это далеко не малозначительная вещь. Потому-то консерваторы и реформисты поначалу привлекли к себе часть американского еврейства, что они видоизменили традиционную синагогу, приспособив ее ко вкусам и обычаям американцев. И другие реформы, которые провели консерваторы и реформисты, также обладали немалой притягательностью. Людям, не знающим иврита, скучно высиживать долгую службу, ведущуюся на непонятном языке. Католики привычны тихо сидеть во время мессы, которую слушают на латыни, но ведь они только слушают, у евреев же издревле принято молиться всем вместе. Большие общины, в которых мало кто знает иврит, потребовали и получили такую службу, в которой они могут принимать активное участие. Орган, разумеется, — звучный и красивый музыкальный инструмент, и его торжественные звуки пробуждают возвышенные мысли. Кроме того, если вы живете дальше, чем в пяти-шести кварталах от синагоги, то гораздо приятнее и удобнее приехать в субботу в своей машине, чем тащиться пешком, иной раз под дождем или снегом. Поэтому вполне понятно, что реформистские и консервативные храмы привлекли к себе стольких евреев. Скорее стоит удивиться тому, что все еще остались в Америке люди, которые ходят в ортодоксальную синагогу. Однако ортодоксальный иудаизм продолжает занимать прочные позиции, и в последнее время его приверженцев становится заметно больше. Очевидно, он обладает привлекательностью, несмотря на все те трудности и неудобства, которые приходится испытывать, следуя ему.

Ортодоксальные евреи возражают против любых нововведений и изменений в принципе, а помимо этого они подробно объясняют, почему им не нравятся те или иные конкретные реформы. Основной довод заключается в том, что цена, которую приходится платить за нововведения и изменения, хотя они и помогают привлекать людей в синагогу, слишком высока: еврей отдаляется от веры предков. Реформизм ортодоксы отвергают начисто как нечто решительно неприемлемое, поскольку доктрина реформистов отрицает Моисеев закон, а приверженность консервативному иудаизму, по мнению ортодоксов, неизбежно ведет к реформизму.

Запрет на музыкальные инструменты — такие как орган — связан с нашим древним обычаем оплакивать разрушение Храма. Там — в Храме — звучали музыкальные инструменты; но, изгнанные в Вавилон, евреи пели: «На вербах посреди его повесили мы наши арфы», ибо «как нам петь песнь Б-га на земле чужой?» Евреи поклялись снова играть на этих арфах только в залах Храма, когда он будет восстановлен. Это привело к развитию богатых традиций еврейской вокальной музыки.

Обычай сажать мужчин и женщин раздельно во время б-гослужения восходит ко временам Храма. Об этом обычае говорится в Талмуде; он был нужен для того, чтобы придать б-гослужению большую торжественность. Обычаю этому уже две тысячи лет, с расчетом на него строится даже само здание синагоги, и трудно себе представить синагогу, где мужчины и женщины сидели бы вместе. Сейчас этот обычай вызывает, пожалуй, наибольшее количество споров (мне почти совестно об этом писать, но факт есть факт). В этих спорах, как в фокусе, отражается столкновение между современными американскими нравами и древней еврейской традицией.

Ортодоксы утверждают, что мужчина не может молиться, сидя рядом с женщиной, ибо она возбуждает в нем сексуальное желание и отвлекает от молитвы. Противники ортодоксов утверждают, что этот обычай принижает женщину, подчеркивает ее неравенство мужчине. Как часто бывает во время горячих дебатов, обе стороны кружат вокруг да около, не затрагивая самую суть обсуждаемого вопроса. Я нисколько не сомневаюсь, что мужчина вполне способен со всем благочестием молиться, сидя рядом с женщиной, если им действительно владеет религиозное настроение. Я много раз видел людей, которые молились чрезвычайно нерадиво, хотя никаких женщин вокруг них не было. Аргумент о неравенстве женщины также не выдерживает критики. Всякий, кто читал Танах, знает, что семитский закон, который был общераспространенным до появления Торы, рассматривал женщину как имущество мужчины, и именно Моисей даровал женщинам определенную личную независимость и право владеть собственностью. Талмудический закон и последующие установления сделали женщин — наших матерей и бабушек — практически равными мужчинам, а в некоторых отношениях даже даровали им некоторые преимущества.