Это безумие, детка (СИ)

– Открой глаза и подними голову, – велел Гаспар Леоне. – Я хочу видеть твое лицо!

Задыхаясь от ненависти и какого-то странного чувства, растекающегося внутри подобно расплавленному воску, Роэл подчинилась, высоко задрав подбородок. Он стоял в двух шагах от нее, у самой черты, пожирая ее невменяемыми зелёными глазами.

– Потом я направляю струю… прямо туда, и она так приятно щекочет, – сгорая от стыда, прошептала Роэл. – И я… трогаю свои соски, сжимаю и… пытаюсь лизнуть. Мечтаю, что могу дотянуться до них, ласкать их ртом и посасывать. И я направляю струю по кли… тору… верх и вниз, сначала медленно, но потом быстрее, а потом еще быстрее и ин…интенсивнее. А потом я закрываю глаза, и это происходит, то есть… оргазм. Гаспар Леоне, когда-нибудь я убью тебя за то, что заставил меня рассказать все это!

Последнее предложение Роэл без всякого перехода выплюнула прямо в его лицо, в его хищные глаза до смерти довольного кота, до отвала обожравшегося сметаны.

– Просто прелесть, как очаровательно, куколка, – задумчиво улыбнулся Гаспар, и, запрокинув голову к потолку, обратился к кому-то невидимому. – Не знаю, чем я заслужил такой царский подарок, но ты явно решил меня побаловать. Смерть дышит тебе в затылок, знаешь об этом, куколка? Больше всего на свете сейчас я хочу приказать тебе переступить эту блядскую черту, наброситься и упиться тобой, твоим нежным телом, вкусить, как самую изысканную и утонченную пищу, которую послал мне бог… или дьявол, не знаю... Да мне, в общем-то, и наплевать. Но наша с тобой сказка не должна заканчиваться так быстро, иначе мы просто не сможем насладиться ей в полной мере. Как думаешь?

Его хриплый алчный шепот звучал как будто внутри нее и, объятая животным, первозданным ужасом, трепещущая Роэл захлебнулась словом «Нет!».

– Покажи, как себя ласкаешь, – приказал Гаспар, не отрывая от нее ненасытного взгляда. – Кончи для меня, куколка!

– Не смогу, – девушка нашла в себе силы, чтобы усмехнуться и медленно покачала головой. – Не здесь. Не с тобой.

– Золотце, открыть одну страшную тайну? Ты боишься себе в этом признаться, но ты сама хочешь этого.

– Ложь! – закричала Роэл и повторила с безграничной яростью. – Ложь!

Но почему тогда, когда она задрала футболку, так блаженно и сладостно заныли под его взглядом кончики сосков, притиснутые жестким поролоном лифчика? Почему пересохли губы, и Роэл медленно облизала их, невольно воскресив в памяти стальной вкус его поцелуя? И почему стало так тепло между ног, а джинсы там вдруг показались слишком тесными, и Роэл прочувствовала каждый их давящий на лоно шов?

Она расстегнула лифчик и неловко отбросила его, но не рассчитала и он улетел за оранжевую черту, шлепнувшись прямо на его стол. Гаспар медленно поднял его за чашечку, еще хранившую тепло девичьего тела и поднес к лицу. Ноздри его затрепетали, а зрачки расширились, когда он уловил исходящий от белья тонкий запах ее духов.

Роэл сжала кончиками пальцев свои острые, яркие, похожие на ягоды земляники соски и едва сдержала позорный сладострастный стон. Все, что угодно, лишь бы не ее скромный лифчик в его красивых бледных пальцах! Все, что угодно, только не…

Девушка задохнулась и сделала на стуле движение бедрами, и жесткие джинсы впились в ее возбужденное лоно. Судорожно сглотнула, но воздуха не хватило.

– Продолжай.

Его усмешка, изуверский серебряный оскал гипнотизировал ее. Немеющими пальцами Роэл расстегнула непослушную пуговицу, а затем и молнию на джинсах и приспустила их, но они мешали. Пришлось вовсе от них освободиться и остаться перед Гаспаром Леоне в одних нежно-голубых трусиках.

Прекратить это безумие. Остановиться. Она сможет!

Но вместо этого Роэл широко раздвинула ноги, давая ему во всех подробностях рассмотреть внутреннюю сторону ее бедер и влажное пятно на тонком материале, прикрывающем разбухший бугорок. А затем собственные вероломные пальцы притронулись к лону, поглаживая и чуть-чуть лаская, и нырнули за ткань. Собственное прикосновение к пульсирующим от возбуждения складочкам, эта скользкая горячая влага на подушечках и внимательный, чуть насмешливый взгляд наблюдающего за ней по ту сторону запретной черты Гаспара Леоне сводили с ума.

Пальцы Роэл порхали по влажному междуножью, теребя лоно, а затем указательный и средний окончательно ее предали – легко скользнули внутрь, туда, где было так бархатно, так пламенно и так тесно. В каком-то забытьи покрытая испариной Роэл сползла со стула на прохладный пол, отделенная от Гаспара Леоне лишь яркой оранжевой чертой. Умирая от позора и наслаждения, Роэл бесстыдно раскрыла бёдра у его ног цветком, который он сорвать не мог. Его гипнотические зеленые глаза над ней и ее трепетные пальцы сделали свое дело, и Роэл накрыл оргазм.

– Кстати, куколка, забыл сказать... – прозвучало ей в спину, когда девушка, одергивая футболку, на негнущихся ногах подошла к двери камеры. – Я сам не свой, когда голоден. Сил на то, чтобы контролировать камеры наблюдения, у меня не хватило. Но, думаю, охранники, так же, как и я, нашли тебя божественной.

Роэл задохнулась.