Это безумие, детка (СИ)

– С нежностью, Роэл, – ответил Феб и она уловила в его голосе какие-то странные нотки, которых тут быть не должно было. – Как на хрупкий цветок, который нельзя срывать. Можно только любоваться…

Ревность? Это ревность сейчас сквозит в его голосе, или Роэл окончательно и безоговорочно спятила?

– Вы преувеличиваете, мистер Дюпо… Феб, – стесняясь его прямого взгляда, поправилась Роэл.

– Роэл, я принял непростое решение сократить для Гаспара Леоне дозу эналиума, и убеждаюсь в его правильности, – проговорил Дюпон, сложив руки на столе замком. – Перед вашим последним сеансом он не получил положенную дозу лекарства – и что же? Он должен был быть зверски голоден и донимать тебя разговорами о том, как сожрет твое сердце и запьет бокалом свежесцеженной крови, но ничуть того не бывало! Все прошло просто отлично – ни единого упоминания о зверских упыриных желаниях! Думаю, пора подключать трудотерапию – как раз созревают яблоки и рабочих рук в саду не хватает… и можно разрешить ему перемещаться по территории лечебницы.

– Разрешить перемещаться? – не веря своим ушам, пролепетала девушка. – Выходить из изолятора?

Да что он такое говорит-то? В своем ли уме? Снизить контроль над самым опасным заключенным больницы-тюрьмы? Позволить ему выходить из камеры? Сумасшедший Феб Дюпон!

И тогда Роэл впервые пришла мысль, что Гаспар Леоне, хитрый лис Гаспар Леоне ничего не делал просто так. И, может, развлечение с ней – лишь часть большого плана, конечная цель которого… Побег. А что же еще? Но самое ужасное, свои опасенияРоэл Фебу сказать не может, и это делает ее соучастницей.

Что будет, если Гаспар Леоне окончательно превратится в хладного и вырвется на свободу? Скольких вампиров, людей, дампиров, десмондов он сожрет?

– У тебя такие сейчас глаза испуганные, – негромко проговорил Феб и накрыл ее трясущуюся руку своей большой тёплой ладонью. – Поверь, я знаю, что делаю, Роэл. Гаспар Леоне не покинет территорию лечебницы без моего особого разрешения.

– А вдруг сможет? – Роэл не хотелось убирать руку, но она вспомнила зеленые глаза Гаспара, почувствовала себя грязной и убрала. – Для этого ему будет достаточно просто перелезть через забор…

– Милая Роэл, Гаспар хоть и псих, но не дурак и ни при каком раскладе за ограждение не сунется, – перебил Дюпон. – Прекрасно знает, что контур его не пропустит.

– Контур? – нахмурилась девушка. – Это как?

– Ты никогда не задумывалась, Роэл, почему у учреждения с настолько повышенным уровнем опасности, как лечебница Трифона, такая, по своей сути, малочисленная охрана? При этом за все годы существования больницы из нее не сбежал ни один заключенный? – Дюпон испытующе посмотрел на Роэл, и она почувствовала – он сейчас скажет нечто важное. – Да потому, что окружающий лечебницу забор зачарован специальным многоступенчатым колдовством на ауру каждого заключенного здесь пациента, и не выпустит его наружу ни в каком обличье.

Как было бы здорово вставить это в статью! В статью, которую она не пишет и, наверное, так и не напишет, подавленная своим унизительным положением. И нет смысла спрашивать о системе охраны лечебницы подробнее.

– Безумно интересно, как это работает! – чужим, будто не своим голосом проговорила Роэл с чужим, как будто не своим дурацким энтузиазмом.

– На самом деле – просто, – пожал плечами Феб Дюпон. – Каждого нового пациента мы заводим в Малахитовую комнату, которая считывает его ауру и направляет ее непосредственно на периметр. В следующий раз, как придешь, я непременно покажу!

– Малахитовую комнату? – переспросила Роэл с удивлением. – Звучит роскошно… Она прямо малахитом отделана?

 – Мы ее так зовем, – улыбнулся Феб. – Никакого малахита там нет, просто зеленые панели. Если пациента выписывают из лечебницы, что, увы, бывает довольно редко, то при помощи комнаты его аура из периметра изымается, и он может спокойно покинуть эти стены.

Роэл страшно разволновалась. Если она могла рассказать Фебу, что мерзавец Леоне лишь делает вид, будто ему стало лучше, хотя на самом деле это не так и голод его, наоборот, усиливается! Если только она могла хоть как-то выразить!

– Но если пациент-заключенный задумал побег, что мешает ему зайти в комнату и изъять свою ауру?

– Ты так непосредственно любопытна... Это мило! – главврач лечебницы Святого Трифона засмеялся приятным бархатистым смехом. – В Малахитовую комнату невозможно зайти просто так – она заперта, ключ существует в единственном экземпляре и есть он только у меня. О, это особенный ключ, Роэл! Им… им можно открыть любую дверь в лечебнице. Любую! Он же включает саму находящуюся в комнате установку.

Роэл понимала, дальше расспрашивать нельзя – это уже неприлично, но Нэнси Ле Гран, пронырливая журналистка из любимого сериала детства, подняла поникшую голову и Роэл беспрекословно подчинилась ей:

– Но ключ можно выкрасть!